Не расстались с комсомолом

Когда мне редактор предложил написать очередные реминисценции к 95-летию комсомола, я быстро согласился. Казалось, что легко напишется что-то трогательное и ностальгическое. Комсомол, молодость, творчество, любовь... Такой естественный и красивый ассоциативный ряд.

Когда мне редактор предложил написать очередные реминисценции к 95-летию комсомола, я быстро согласился. Казалось, что легко напишется что-то трогательное и ностальгическое. Комсомол, молодость, творчество, любовь... Такой естественный и красивый ассоциативный ряд.

И вот я уже «мониторю» память на предмет пары-тройки ярких эпизодов из моей комсомольской биографии. Для зачина. Но... не нахожу. Какие-то обрывки песен («Любовь, комсомол и весна...»), пахнущие пылью и плесенью кабинеты горкома комсомола, круглолицые комсомольские секретари и завотделами...

Школа №21

Школьный комсомол прошел как-то мимо меня. Нет, я — как и все — вступил в него в седьмом классе. Хотя комсорг нашего 7 «Г» класса Лена Слабкина твердо обещала прокатить меня с комсомолом. (Я когда-то на переменке незаметно насыпал ей в учебник щепотку смеси фосфора с бертолетовой солью). Но свое обещание Лена не смогла сдержать, хотя была она девушкой духовно и физически крепкой: в седьмом классе я был еще круглым отличником, а отличников принимали в ВЛКСМ в первых рядах.

Единственным моим комсомольским поручением в школе была стенгазета. Мы ее делали вдвоем с Юрой Путанниковым, наживая себе врагов и среди одноклассников, и среди учителей, и среди школьного начальства. Все наши газеты были не по-детски злыми пародиями на нашу школьную жизнь, и доставалось там всем.

Ну и, конечно, была школьная любовь (как оказалось, на всю жизнь). С определенной натяжкой ее тоже можно было бы связать с комсомолом: на первой нашей совместной фотографии мы с будущей женой сняты с комсомольскими значками на фоне Владимира Ильича Ленина.

МГПИ имени В.И. Ленина

В пединституте, куда я поступил с третьей попытки, меня почему-то сразу избрали в комиссию по персональным делам при комитете комсомола. Мы предварительно рассматривали дела провинившихся комсомольцев и выносили приговоры, которые потом проштамповывал комитет комсомола. Я заседал в этой комсомольской инквизиции два года, и, как оказалось, один эпизод сохранился в моей памяти достаточно ярко.

Мы рассматривали дело трех старшекурсников истфака. Они шли «по особо тяжкой статье», так как нанесли ущерб нашей братской дружбе с кубинским народом.

Фабула этого дела была такова. Решили парни бухнуть в общаге в честь сдачи очередного экзамена. Набрали портвейна, пригласили к себе в комнату девчонок... А на закуску то ли денег не хватило, то ли забыли. Поэтому по общаковской привычке ребята пошли на кухню, а там обнаружили большущую кастрюлю, в которой томился то ли гусь, то ли индейка. Короче, забрали они эту кастрюлю, и птицу съели.

Наутро выяснилось, что этого гуся или индейку готовили кубинские студенты. У них был в этот день главный национальный праздник, и в гости к ним в общагу прибыл чрезвычайный и полномочный посол Кубы в СССР. А жрать нечего. Словом, международный скандал.

Партком требовал исключения этой троицы из комсомола, что автоматом означало отчисление из вуза. А парням оставалось учиться полгода. И вот тогда было у нас заседание, как а фильме «Двенадцать» Никиты Михалкова. Спорили до глубокой ночи. Вместе с нами до упора сидел член парткома. Я много раз выступал в поддержку этих ребят, голосовал против исключения. Но их все равно исключили.

Сегодня бы посмеялись, а тогда парням судьбы искорежили. Наверное, «инакомыслящим» я стал в ту ночь. И после этого положил на комсомольскую работу, не вспоминая о ней до окончания института.

Загорский ГК ВЛКСМ

Еще раз догнал меня комсомол в Загорском кинотехникуме, куда меня распределили по окончании вуза. На второй месяц работы там меня избрали освобожденным секретарем комитета комсомола (я числился в штате Загорского ГК ВЛКСМ).

Опять пытаюсь, как киноленту, прокрутить «комсомольскую» жизнь этого периода. И долго не нахожу повода для «стоп-кадра». Нет, нашел. Комсомольская учеба в международном центре «Олимпиец» в деревне Ивакино под Химками. Центр был построен для размещения гостей Московской Олимпиады 1980 года, а затем его передали ЦК ВЛКСМ. Тогда мне этот комплекс казался вершиной архитектуры, дизайна и комфорта. Номер на двоих с туалетами и душевыми (тогда было принято в гостиницах иметь один туалет на этаж), мраморные холлы, каминный зал, бассейн, огромные хрустальные люстры... Я отдыхал... простите... учился там два раза. Первый раз в 1980 году, сразу после Олимпиады.

Не буду живописать подробностей жизни в этом комсомольском раю. Только две детали. Итоговые экзамены «слушатели» обычно сдавали с очень глубокого похмелья, а кто-то и уже «поправившись». И если преподаватель намеревался влепить «неуд» какому-то полупьяному комсомольскому «вождю», за него тут же вступался кто-то из обкомовских. Мол, главное здесь не знания, а коммуникация, сплочение будущей партийно-хозяйственной элиты. Пусть учатся чувствовать себя хозяевами жизни!

Когда я приехал на учебу во второй раз — в 1982 году, мебель во многих номерах была сильно покоцана, а ночью в коридорах комсомольской школы дежурили милиционеры с собаками, не выпуская никого из номеров. Но «слушатели» все-равно перебирались из номера в номер по балконам. Были случаи, когда падали и разбивались.

Все же пытаюсь вспомнить что-то позитивное и яркое, творческое и пылкое... Пытаюсь вспомнить какие-то задорные инициативы, свежие идеи... И ничего не могу вспомнить. Только «рост рядов», протоколы, отчеты... и гулянки.

И я понимаю, что застал комсомол в его крайней застойной стадии, в стадии разложения. Когда он превратился в школу бюрократии, в школу лицемерия и цинизма, в школу безответственности и бездуховности, в школу «президиумных лидеров».

На этой разлагающейся породе в конце 80-х начало прорастать что-то живое — появились Центры научно-технического творчества молодежи, давшие начало формированию нового класса — класса предпринимателей. Но эти ростки были неизбавимо отравлены продуктами разложения «молодежного отряда партии».

Сегодня

Наконец-то, я что-то открыл для себя в результате «раскопок» в своей комсомольской биографии. Мы не расстались с комсомолом. С комсомолом 70-х и 80-х. Это мы — комсомольцы 70-х и 80-х — создали такое нынешнее государство. Это мы — комсомольцы 70-х и 80-х — воспроизводим худшие образцы советской бюрократии. Это мы — комсомольцы 70-х и 80-х — воспитываем нынешнюю молодежь в селигерах по методикам комсомольских школ. Это мы — комсомольцы 70-х и 80-х — обесценили любовь к Родине, низведя ее до подобострастия к власти. Это мы — комсомольцы 70-х и 80-х — несем ответственность за все, что происходит сегодня с нашей страной, с нашим народом...

На фото: Делегация Загорского кинотехникума на районной конференции ВЛКСМ, начало 1980-х

Сергей Персианов, автор и ведущий рубрики «Реминисценции» газеты «Ярмарка»

Газета «Ярмарка Сергиев Посад»