На днях я получил приглашение, подписанное депутатом Госдумы Геннадием Гудковым, принять участие в учредительной конференции Общероссийского общественного движения за ускоренную модернизацию страны “Россия, вперед!” В нём, в частности, сказано: “Зная Вас как человека неравнодушного, искренне стремящегося к улучшению складывающейся в стране ситуации, приглашаем Вас принять участие в ее работе”.
К сожалению, сегодня я буду далеко от места проведения конференции и не смогу на ней выступить, но если бы мог, я сказал бы примерно вот что:
Уважаемые господа!
Для того чтобы успешно провести модернизацию, нужна реальная демократия. Это понимают все, кто что-нибудь понимает.
Включая президента и премьера, которые неоднократно, один прямо, другой с оговорками, заявляли, что без демократии нам пути не будет.
Демократия нам нужна, но не вертикальная, не управляемая, не суверенная, а обыкновенная. Без оговорок и прилагательного. Прилагательное, господа, поверьте писателю, это такая часть речи, которая часто изменяет смысл существительного на прямо противоположный.
Есть мнение, может быть, небезосновательное, что народ наш, в массе косный, к демократии не совсем готов. С этим можно в какой-то степени согласиться.
Большинство народа оказалось к демократии действительно не готово или не подготовлено (смысл у этих двух тезисов существенно разный). Если бы это было не так, то народ не позволил бы превращать выборы в фарс и не стал бы в фарсе участвовать. И на Триумфальную площадь вышел бы в гораздо большем количестве. И защитил бы в свое время от закрытия НТВ.
Массовым выходом на улицу ответил бы на какой-нибудь возмутительный процесс — Ходорковского, Алексаняна, Сутягина, Данилова или кого-нибудь, кто народу поближе. Короче говоря, народ свое слово сказал бы. Но он в целом безмолвствует, предоставляя возможность высказываться тем десяткам, сотням людей, которые, выходя на площадь, рискуют уйти с нее с черепно-мозговой травмой или переломом руки.
Народные избранники тоже оказались не лучше как бы избравшего их народа. Десять лет тому назад они в Думе еще о чем-то спорили, вызывали на ковер министров, премьер-министров, даже президента всякими словами обзывали и пугали импичментом. Теперь они сидят тихо, выслушивают наставления высших начальников, одобряют и принимают.
Практически без дискуссий они приняли наспех перелицованный советский гимн с пустым и бездарным текстом, отменили выборы губернаторов, продлили срок президентства. И невозможно себе представить, чтобы они хотя бы попытались оспорить какое-нибудь предложение главы исполнительной власти. Ни на какую независимость наш парламент не претендует, и утверждение, что он — не место для дискуссий, полностью соответствует реальному положению дел.
Важные, в мантиях, члены формально независимого Конституционного суда выносят решения по второстепенным вопросам, но, насколько я помню, ни разу не оспорили ни одно предложение сверху, даже если оно касалось внесения изменений в Конституцию. Иногда президент вызывает к себе председателя Конституционного суда и разговаривает с ним, как умный взрослый наставник с внимательным школьником.
О независимости судов общей юрисдикции и говорить не приходится. Не зря наше правосудие называют “Басманным”, а недавно я слышал новое выражение — “Данилкин суд” (по имени судьи, ведущего процесс Ходорковского).
Наша искусственно сконструированная многопартийность стоит не больше того, что в советское время было в так называемых странах народной демократии. Одна партия правящая и остальные фиктивные, для вида. А реальной оппозиции, которая могла бы влиять на решения властей, критиковать и корректировать ее действия — нет. Повторю вопрос, задававшийся многими до меня: при таком уровне причастности народа к управлению государством возможна ли настоящая модернизация страны? Ответ, господа, думаю, очевиден.
В полученном мной приглашении сказано, что в минувшем году Президент РФ Дмитрий Медведев в своей статье “Россия, вперед!” обратился ко всем россиянам с призывом поддержать программу ускоренной модернизации страны, принять участие в обсуждении проблем, высказать свои предложения. Если к этому призыву относиться серьезно, то серьезное предложение напрашивается само собой: нам надо продолжить начатое в девяностых годах утверждение в стране демократии.
Надо вернуть народу реальные выборы всех ветвей и уровней власти. Надо допустить к реальной политической жизни оппозицию, не игрушечную, а настоящую, которая может открыто, с соблюдением законов и Конституции, бороться за власть и будет иметь шанс победить в открытой честной борьбе.
Я понимаю: наивно надеяться, что такое предложение сегодня может быть принято. Но ведь еще наивнее думать, что модернизация может действительно состояться без соблюдения вышеприведенных условий.
Реальная модернизация без реальной демократии — это, господа, как сказал бы В.И.Ленин, пустейшая фраза.
Владимир Войнович
МОСКОВСКИЙ КОМСОМОЛЕЦ № 25459 от 25.09.2010 http://www.mk.ru/politics/article/2010/09/24/531966-neskazanno-vazhnyie-slova.html
МОДЕРНИЗАЦИЯ И ЕЁ ЦЕЛИ
Вы «за» модернизацию или «против» нее?
Вопрос достаточно бессмысленный – в принципе, почти все «за».
Казалось бы, проблема тут лишь в том, как эту модернизацию проводить, какими средствами и в какой последовательности.
Одни считают, что модернизация как процесс должна свестись к реализации под эгидой государства определенных проектов, способных привести к появлению новых технологий. К примеру – Сколково. Другие уверены, что модернизация может быть проведена лишь при условии возврата к политическим и экономическим свободам, реформе правосудия, таможни и множества иных государственных институтов. При этом кажется, что противоречия этих двух групп людей чисто идеологические, а потому можно примыкать или к одной группе, или к другой в зависимости от степени собственной либеральности или государственничества. Кажется, что это лишь спор о средствах.
На самом деле речь идет не о средствах, а прежде всего о целях и интересах.
Сказать, что целью является модернизация как таковая – значит не сказать почти ничего. И поскольку в нашем случае инициатором процесса стало именно государство, надо бы поговорить о целях, которые может ставить перед собой именно государство.
Итак, государств на свете много и государства бывают разными, набор функций у них различен.
Но любое современное государство – и европейская демократия, и ханство северокорейских Кимов – обладает одной наиважнейшей функцией: укреплением силовой мощи страны и ее международного влияния.
Столь же очевидно, что в современных условиях невозможно наращивать силовую составляющую власти без использования современных технологий.
Страна, отставшая в технологической гонке, неизбежно отстает и в военной составляющей, а значит утрачивает и значительную часть своего международного престижа. История СССР ясно демонстрирует, чем отличается «Верхняя Вольта с ракетами» от обычной Верхней Вольты. Коли у «верхней вольты» имеются ракеты, то ее можно не любить и не уважать, но с ней невозможно не считаться.
Но вместе с престижем страны растет престиж и влияние людей, которые ею руководят, что вряд ли может оставить их равнодушными.
И таким образом получается, что модернизация технологий, в первую очередь военных технологий, не могут не волновать политическую верхушку госаппарата.
Это подтверждает и опыт всех предыдущих российских модернизаций.
Реформы Ивана III, Петра Великого, сталинская индустриализация – их инициаторы ставили перед собой прежде всего цели, связанные с модернизацией армии, и в целом носили именно имперский и милитаристический характер. И в результате этих реформ менялся не только международный статус страны, но и личный статус Ивана, Петра, И.В. Сталина. Имперская модернизация была не просто целью, подкрепленной лишь неким желанием, но процессом, в основе которой лежал вполне определенный и ясно осознаваемый интерес.
Кстати, при осуществлении такой имперской модернизации все остальные, сопутствующие реформы проводились лишь постольку, поскольку они были необходимы для реализации главной цели, для получения от гражданского общества соответствующих ресурсов.
Впрочем, чаще всего эти ресурсы просто изымались для нужд государства, для чего население лишали даже тех прав и свобод, которыми оно обладало до того.
И в этом смысле, неправы те, кто говорит о бессмысленности и нереализуемости того же сколковского проекта.
Если предположить, что цель этой новой медведевской модернизации ровно та же, что и у всех предыдущих, то затея эта вполне реальна. Власть явно способна сформировать спрос на такого рода технологические изменения, а остальное – дело техники и наличия ресурсов. Во всяком случае, и опыт имеется – уральские заводы Демидовых, институт Курчатова, КБ Королева или Челомея, в принципе, мало отличны от нынешнего Сколкова. Если целью модернизации считать поддержание мощи империи (хотя бы и, как любит говорить г-н Чубайс, «либеральной»), то и стратегия ее достижения властью избрана вполне адекватная.
Но ежели цель иная, связанная, к примеру, с изменениями в структуре экономики страны, с повышением ее конкурентоспособности, с потребностями населения, то сколковский прожект, разумеется, имеет к ее достижению крайне опосредованное отношение.
И государству, коли оно говорит нам именно о такой модернизации, необходимо применять другие инструменты. К примеру, достижение союзнических отношений с наиболее развитыми в технологическом отношении странами, формирование соответствующего законодательства, реформа госаппарата и органов правосудия, борьба с коррупцией и т.п. Пути достижения целей, естественно, не могут не исходить из самих целей.
Но главный вопрос такой: способно ли государство от имени общества сформировать запрос на модернизацию такого рода, соответствует ли она каким-то конкретным государственным интересам?
До тех пор, пока мы не получим ответа на этот вопрос, любые разговоры о широкой модернизации – не более чем благие пожелания «просвещенных правителей», которые не стоит серьезно воспринимать.
Кстати, и исторический опыт показывает, что государство, уверяя всех в своей крайней заинтересованности в достижении общественного блага, способно лишь имитировать такую заинтересованность, но вряд ли в силах добиться результата.
Тот же «великий могучий Советский Союз» долго и достаточно успешно умудрялся поддерживать военный паритет, победно штурмовать космос, но так и не сумел наладить производство качественных электрочайников, холодильников или легковых автомобилей, модернизировать сельское хозяйство и т.п. Даже торжественно объявленные с трибун съездов КПСС в 70-х годах пятилетка производства товаров широкого потребления (как говорили тогда, группы «Б») и пятилетка эффективности и качества провалились с треском, не оставив после себя заметного следа.
В общем, происходящий сегодня спор о путях модернизации достаточно бессмысленный.
Просто люди, произносящие это заветное слово, не договорились о терминах. Модернизация империи и модернизация общества – это совсем не одно и то же. Это разные цели, разные интересы. Более того: это просто разные векторы развития.
Так может вначале стоит поговорить о целях?
Михаил Эрперт, экономист
ЭХО МОСКВЫ 23.09.2010 http://www.echo.msk.ru/blog/erpert/712694-echo/
Добавить комментарий