Написала письмо Президенту о своём житье-бытье. Длинное-предлинное и бестолковое. Отправила обычной почтой. Жду результатов. Может, прочитает кто.
Здравствуйте, уважаемый Дмитрий Анатольевич!
Зовут меня Сyхарь Лариса Андреевна, проживаю я в посёлке Ржавки Солнечногорского района Московской области, это недалеко от Москвы. Мне 25 лет, у меня трое сыновей – двух, трёх и шести лет, все от законного мужа.
Вы извините меня, Бога ради, за назойливость, за то, что отвлекаю Вас от важных дел по руководству страной. Головой я знаю, что Бог высоко, а Президент далеко, но сердцем хочется верить: а вдруг? Говорят же, что надежда умирает последней. Молить Бога на небесах о моих мирских печалях я, грешная, не смею, но Президента просить о земном попробую, вдруг да и услышит он мой слабый голос, может быть даже и вступится за меня. На это уповаю и надеюсь последней надеждой.
Я уже обращалась к Владимиру Владимировичу Путину, когда Он был Президентом, но, видимо, бюрократы на местах скрывали от него думы и отчаяния народа и не дали ему помочь простой русской женщине.
С тех пор в России пролетели года ребёнка, семьи, молодёжи, сейчас очередь ветеранов, военных, спортсменов и учителей, а я, пока ещё молодая и семейная мать, по-прежнему хожу в просительницах.
Вы же, говорят, лично общаетесь с нами в Интернете, поэтому знаете наши насущные проблемы не из докладов чиновников и всегда готовы помочь, если это в Ваших силах. А дело моё касается обеспечения конституционного права гражданина России на жилище.
Для меня оно жизненно важное, но неподъёмное. А для Президента и гаранта Конституции решить его, я думаю, выеденного яйца не стоит.
Мы с сестрой, как истинные патриотки, вняли призыву партии и правительства повышать рождаемость и стали многодетными мамами, так как в России демографическая катастрофа. Вспомнили подзабытый лозунг: «Дети – наше богатство!», ну не дуры ли?
Оказалось, что такое богатство сегодня никому, кроме нас, не нужно. Правда, страна ответила благодарственными письмами губернатора Московской области Бориса Всеволодовича Громова с пожеланиями любви и счастья нашему дому.
Этому пожеланию мы стараемся неуклонно следовать, что, к сожалению, не всегда получается. Один знаменитый писатель как-то заметил, что квартирный вопрос россиян испортил. Вот и мы из-за большой скученности населения в нашем доме стали замечать за собой нехорошие мысли: дать пинка, отвесить оплеуху и даже стукнуть палкой по башке. Мысли пока ещё под контролем и не превратились в конкретные поступки, но мне страшно: а вдруг кто-нибудь да сорвётся?
Наш дом – это трёхкомнатная квартира жилой площадью 39 квадратных метров.
В ней моя семья из пяти человек и пытается сосуществовать единым человеческим общежитием с родителями, тремя взрослыми братьями и с семьёй старшей сестры, у которой три дочери – десяти, восьми и полутора лет.
Всего нас в доме 15 душ, каждая может занять 2,6 метра жизненного пространства, почти как на погосте для последнего пристанища.
Наша местная власть мне говорит, что получить квартиру вне очереди я права не имею, оснований для этого у многодетной семьи нет. А я без очереди и не лезу, заняла её ещё в 2004 году.
Очередь не спеша движется, сначала я была 2108-я, через 5 лет – уже 1521-я. Ждать осталось не так уж и долго, всего лет 15. Надеюсь, дождусь, дожили бы только папа с мамой. Правда, полнится земля слухами, что кое-кто как-то исхитряется пролезть без очереди. За красивые глаза или за иные достоинства – об этом любят посудачить наши местные кумушки, которым всегда всё известно и до всего есть дело. Но это, несомненно, домыслы и клевета, недостойные ушей Президента.
Однако же недавно один слух я сама слышала по радио: будто бы Президент запретил раздавать жильё бесплатно. Вот я и хотела бы услышать из первых уст, так ли это? Можно ли ещё надеяться, или лучше сразу в петлю?
Родители рассказывали, что нашу скромную квартирку они получили бесплатно от советской власти 27 лет назад, когда у них было всего двое детей. Папа с мамой обходились одной комнатой на двоих, зато своя отдельная комната была у каждого ребёнка.
Потом детей прибавилось, и нам стало тесновато. Тогда мама на предприятии, где она трудилась, встала в очередь на улучшение жилищных условий. В ту пору в ходу был слоган: «Каждой советской семье – комфортабельное жилище!», а многодетные имели льготы, и новое жилище мы могли обрести в течение трёх лет. Это было в 1989 году в другой стране, я её почти не помню. Слышала, что тогда жилища, машины, продукты, трусы и прочие материальные блага делили некие комы: парткомы, профкомы и месткомы. Они строго следили, чтобы у всех всего было поровну, создавали очереди и дефицит, давили деловую инициативу граждан и строили железный занавес.
Коммерсантов тогда не было, а были спекулянты, их ловили и сажали в тюрьму, демократов и либералов гноили в ГУЛАГе, а каждый совок обязан был владеть винтовкой, серпом и молотком.
Если бы не проклятые коммунисты, приведшие ту страну к краху, мы давно жили бы в другом жилище. Но случилось так, что новую страну новые люди с новым мышлением повели к светлому капиталистическому будущему, поэтому мама в очереди так ничего и не выстояла.
Когда на предприятии в 1990-е перестали не только выдавать продукты, но и платить зарплату, она долго держалась. Потом кормить детей стало нечем, и ей пришлось искать другую работу. Руководство уверяло, что всех очередников предприятие передало с рук на руки районным властям. Но что-то при этом не сработало, тут её из очереди исключили, а там не включили.
Мама однажды решила уточнить, скоро ли ждать нового жилища. Тут-то она и узнала от районных хранителей очереди, что Чураковой Л. А. в списках не значится. Правда, один хранитель сказал, что знает закон, позволяющий её восстановить, так как не прошло пяти лет с момента увольнения. Но как раз в это время власть в районе переменилась, пришёл новый глава со своей командой эффективных управленцев.
Новая метла вымела прежних неэффективных взашей и отменила все их решения. Маме пришлось встать в очередь заново. Шёл 2004-й год, пятнадцатый год напрасных ожиданий. А в 2005-ом ей удалось пробиться к главе на приём. Тот ответил, что ввиду непомерной сложности вопроса ему надо всё хорошенько обдумать, и он вернётся к решению в 2007 году.
Когда-то при коммунистах в таких случаях говорили: «Зайдите через недельку». Теперь, похоже, сроки, отведённые на думы, удлинились. Но во все времена на руководящей фене это означало «отфутболить», поэтому возврата мы так и не дождались. Зато маме сказали: «Ну что же, милочка, поздравляем, детки ваши выросли, вы теперь не многодетная, и мы перевели вас из льготной очереди в общую».
А недавно мы с удивлением узнали, что мамы здесь вовсе и не стояло, что «для решения вопроса о постановке Вашей семьи на учёт Вам необходимо» собрать и принести пачку бумажек. Не подумайте плохого, всего лишь разных справочек. Занятно, что сообщает об этом та же самая дама, ставившая маму в 1989 году «на учёт по улучшению жилищных условий на основании решения профкома». С тех пор дама пошла на повышение и возглавляет ныне местную администрацию. А наша квартирка теперь даёт приют только двум многодетным семьям: моей и сестры. Мама передала многодетность нам по наследству. Правда, у мамы нас пятеро, но мы её вряд ли догоним. Демография демографией, только теремок-то не резиновый.
А мою сестру, Дмитриеву Светлану Андреевну, в очередь на жильё не берут. Она второй раз замужем, и от неё требуют справку о доходах её первого мужа и отца старших детей. Надо, говорят, убедиться, что они действительно малоимущие. Вдруг её бывший – миллионер, тогда он сам должен обеспечить детей жильём.
У сестры есть справка о том, что она семь лет не получает алиментов, но такая справка не катит. А с нужной справкой закавыка. Её бывший муженёк куда-то сгинул, сколько лет от него ни слуху, ни духу. Может, бичует где-нибудь на Колыме, а то, не дай Бог, уж в могиле, сырою землёю зарыт.
О нём, горемыке, и глаза отплакали, и сердце отболело, и всё, что было – прошло и быльём поросло. Но нет, бумажку вынь да положь, и вот многодетная мать должна искать на необъятных просторах страны человека, которому и дети по фигу, и сама она давно чужая. Он детей наделал – и в бега, а нам обивать пороги, отрывать милицию от ловли важных преступников и террористов, заваливать перегруженные суды исками о признании его без вести пропавшим и о заочном лишении отцовства. «Ищет супруга, ищет милиция, ищут все приставы нашей столицы, ищут давно и не могут найти дядю какого-то лет тридцати…». А пока суть да дело, бедные дети страдают. Моя бы воля, я б его на лесоповал, чтоб неповадно было, а всю зарплату детям.
А сестра без меня давно бы уж руки опустила, одной ей этого чудака ни в жизнь не сыскать. Она у меня робкая, не то, что я. Я отчаянная, когда разойдусь. Я бы и на Колыму рванула, были б деньги.
Правда, в кулуарах сестре сказали, что если она справку принесёт, её всё равно в очередь не поставят, двух очередников с нас достаточно. Поэтому она ждёт, чтобы я съехала, тогда она сменит коридор на отдельную комнатушку. Пусть маленькую, 10 метров всего, зато свою.
Комнату сестра сама мне уступила, когда я третьего раньше неё родила. Она меня с пелёнок нянчила и до сих пор обо мне страдает, а я переживаю.
Сейчас она в отпуске по уходу за ребёнком, но на работу выйти не сможет. При троих на руках нажила отслоение сетчатки. Меня в детстве таскала, при родах сильно напрягалась, а это для глаз вредно.
А муж у неё – простой работяга. Любовь-злодейка виновата, а миллионеров и принцев на всех не хватает. Вкалывает он где-то на вредном заводе, постоянно кашляет и ругает всех подряд. Он не злой, а заботливый, только удручённый.
На беду, он приезжий и должен где-то прописаться. Знаете, Дмитрий Анатольевич, без прописки у нас строго. Но местная власть к жене его не прописывает, у вас, говорит, и так жить негде, а если ещё папа влезет – налицо ущемление прав детей. Кивают на законы, а не согласны – жалуйтесь хоть куда.
Вот мы и жалуемся. Правда и закон на нашей стороне. Дуры-то мы дуры, но не набитые, читали: мужа к жене, а отца к детям прописать обязаны, и тут никто не мешай. В тесноте, да не в обиде. Моему зятьку детей кормить надо, а без прописки он может работать только подпольщиком, и защитить его от произвола хозяина некому.
Платил хозяин 20 тысяч, потом решил: нет, кризис, 12-ти хватит. Да и то если заказы есть, а если нет – то и суда нет. Не доволен – вот Бог, а вот порог. В январе не было заказов, пришлось им, как говорят в народе, доедать последний огрызок без соли. А сестра и пособие на детей оформить не может, всё из-за этой злосчастной справки о доходах. Подпольщику она не положена. И на бирже труда его без прописки не регистрируют.
Если бы не родня, идти бы сестре на паперть с протянутой рукой. Да может ещё и придётся. Надо бы на разведку сходить и всё проверить. Там, говорят, неплохо зарабатывают. Народ наш к сирым да убогим до сих пор сердобольный. Ради Христа подаёт щедро, всяко больше прожиточного минимума, нужного для «сохранения здоровья человека и обеспечения его жизнедеятельности».
В Подмосковье по закону каждому предписано иметь этот минимум в 6 тысяч рубликов, а у сестры пока на душу выходит в 2,5 раза меньше. Надо где-то добирать, иначе им ни здоровья, ни жизнедеятельности не видать, да и вообще жить не надо. Мы не всегда помочь можем, так что паперть для неё – хороший вариант, раз с пособием у государства напряжёнка. Стыдно, конечно, но что ж делать? Эксперты пытаются вселить в нас по долгу службы оптимизм, будто бы дно кризиса пройдено, но зарплата их не слушается – падает и падает, зато цены растут и растут. А стыд, не пот – глаза не выест.
А мой старший брат, когда в школе учился, в олимпиадах участвовал. Он очень умный, но тоже слепой, в четыре глаза глядит, а автобус в двух шагах не видит. Он не рожал, зато читал много при лучине, когда мы на свечах экономили, вот зрение и испортил. Созревал он в лихие 90-ые, которые наши спортивные боссы, обгадившись на Олимпиаде, поминают недобрым словом. Вот и у нас в семье, случалось, не было денег даже на хлеб, не то что на витамины. Не знаю, на беду или к счастью, но никто из наших не промышлял с кистенём по большим дорогам, и в число одаренных общенародным добром тоже не попал. Достались нам когда-то при делёжке не нефтяные скважины и не газовые вышки, а красивые бумажки, мама говорит, ваучеры назывались. Потом их не то Борис Абрaмович, не то Борис Абрамoвич у больного и голодного населения выманил и уехал с ними в Лондон, там они и сгинули.
А профессия у моего брата востребованная, даже денежная – он программист. Только сослепу ? от ? отличить не может, поэтому и программы у него то спотыкаются, то натыкаются. Но он не унывает, говорит, что когда совсем без глаз останется, напишет программу для незрячих и снова работать сможет.
Зато у моих младших братьев, им 21 и 22 года, пока из явных дефектов только плоскостопие. Мы надеемся, это не помешает им в будущем твёрдо встать на ноги и обзавестись «медведевскими апартаментами», но до этого ещё далеко. Пока у них в одном кармане вошь на аркане, в другом – блоха на цепи.
Мы им намекаем, чтобы поскорее искали невест с жильём, да и сваливали бы от нас. Но тут палка о двух концах. Те невесты, что на смотринах вдоль шоссе стоят, с апартаментами, но не годятся. Другие, из высшего общества, на дороге не валяются, с нищетой не знаются. Придётся из простых брать, а на какие шиши их содержать, пока наши на ноги не встанут? Повесят нам на шею обузу, а у нас и так семеро по лавкам. Нет, пусть уж как-нибудь пока перемогаются в поисках достойного места.
А наша мама, Чуракова Людмила Александровна – разжалованная многодетная мать, ныне пенсионерка. Пенсия у неё хорошая, 4 813 рублей за 36 лет трудового стажа. Это больше пенсионерского прожиточного минимума, и она могла бы не работать, но не может не работать.
А вот папа маму по пенсии вряд ли обойдёт. Когда-то он был отличным советским инженером, но инженеры в одночасье стали стране в тягость. Сейчас у родителей свой нанобизнес, тот, который без микроскопа не разглядеть. Но предпринимают, как проклятые, без выходных и отпусков, ни дефолты, ни кризисы их не берут.
Папа – грузчик, кладовщик, экспедитор, счетовод, по совместительству директор. Мама тоже подтаскивает и подхватывает. На всём экономят, но прибыли нет. Приходится по мере сил и нам участвовать, ссужать их деньгами. А детское пособие, 4000 рублей, не резиновое, растягивается плохо. Только старикам поможешь – сестра просит, а тут и дети на слезу давят, хотят то машинку, то яблочко, то пирожок. Ну как им откажешь?
Сердце у меня мягкое, пришлось прервать отпуск по уходу за ребёнком, выйти на работу. Место, правда, так себе, не очень достойное и не слишком денежное, но в кризис не до жиру, дают – бери. Плохо, что от дома далеко. Детей то и дело бросаю на старшую племянницу, а ей самой 10 лет. Но она у нас молодец, в свою маму пошла, няня за всё. Я её балую, леденец с каждой получки несу.
А мне надо в люди выбиваться. Я ведь ещё учусь в одной академии, куда не надо ездить учиться. Раньше, дура, папу-маму не слушалась, когда они палкой в школу загоняли. Закончила экстерном только в 22 года. Хотела родителям помочь, копейку заработать, пошла в 13 лет продавщихой в ларёк. Наторговала кукиш с маслом, да больные почки. Зато теперь я прозрела и вижу: учение – это свет. Надеюсь, он высветит и для меня когда-нибудь достойное место. Хорошо бы тысяч на сто. Говорят, есть где-то такие места, надо только бороться и искать, найти и не сдаваться. А по телеку умные мужики базарили, будто бы бывают места на миллион баксов. И даже, страшно сказать, на миллиард. Один дядя, какой-то Форбс, который за базар отвечает, сказал, что по миллиардерам мы всей Европе нос утёрли, как по количеству, так по темпам прироста – за год они удвояются. Европе зад показали, но успокаиваться рано. Америка – вот новая высота! Раньше мы их по кукурузе и стали догоняли, нынче – по миллиардерам.
Нам и кризис нипочём. Эти люди – наша гордость и слава, соль земли нашей. Их надо беречь, пылинки с них сдувать, как породистых жеребцов на племя держать. Уму непостижимо, это ж сколько нужно учиться, это ж какую светлую голову надо иметь, какие извилистые мозги и какой упёртый характер, чтобы такое место занять и такой махиной ворочать. И какая ответственность огромная перед страной! Я от одной мысли о таком месте в ужас прихожу.
Я-то сама, хотя и учусь в академии, но с достойными местами всё время как-то пролетаю. Прихожу устраиваться, на все вопросы отвечу, по всем пунктам подхожу, а как сболтну, что у меня трое детей, кадровичка сразу: «Ой, какая вы молодец, прям героиня. Ну, идите-идите, мы вам позвоним». А потом и не звонит. Даже не знаю, может, детей в приют сдать, под крыло государства? Как Вы считаете, господин президент? Этих попросить, как их, обдубсменов, что ли? Они за наших детей сражаются, то в Финляндию слетают, то в Америку. Глядишь, и моих куда-нибудь пристроят на хорошие харчи. Или не стоит рисковать, вдруг не справятся? Захотят, как лучше, и испортят детей, потом кайся. Или в Америку отдадут, а там, говорят, наших детей голодом морят, пытают и даже убивают. Нет, никому я своих Сухариков не отдам, буду дальше искать и не сдаваться. Кто ищет – тот всегда найдёт.
А муж у меня тоже работяга. Любовь, зараза! Делает одному частнику гробы. Я его пилю-пилю: «Когда будешь достойные деньги в семью приносить? Вон Катькин замухрыжка – лысый, пузатый, жидконогий, а 40 тыщ имеет». 40 тыщ тоже неплохие деньги. Катька давеча холодильник купила, на машину копит. Детей у них, правда, нет. А мой говорит: «Ну не могу я больше 5 гробов в день сделать, а за гроб мне по 200 рублей платят. Вот и считай сама, что получается».
А частник те гробы на базаре по 3 тыщи продаёт, я-то всё знаю. Товар ходовой, спросом пользуется. У него, небось, и квартира есть, и джип. Я и говорю мужу: «Давай ты тоже частником станешь». А он: «Не, ты прикинь, сколько надо корячиться, чтоб гроб сделать. Я по штуке буду за каждый работяге платить, и мы с тобой разоримся».
Он у меня очень отзывчивый, хоть и из породы Сухарей. Но я не такая. Уж я-то, когда частником стану, отыграюсь за всё. Найму узбеков, у нас в посёлке их полно, уж они-то у меня по 6 гробов в день будут делать без обеда и выходных. И платить им можно по стольнику. Считай, 18 тыщ с узбека в день – приличные деньги, можно хорошенько нажиться. Решено, буду гробы делать.
Поделилась с папой, он и говорит: «Ну ты дура! А помещение, станки, тепло, электричество, материал, транспорт, место на рынке, продавцы, бухгалтерия, пожарники, милиция, налоги, откаты, штрафы за узбеков, в конце концов?! Частник ваш уж лет 20 работает, станки украл, когда советские заводы растаскивали, помещение за взятку приватизировал по дешёвке, электричество пустил мимо счётчика, налогов не платит. А ты? Миллионов 5 вложишь, лет через 10 вернёшь. Чему вас только в академии учат?».
А я-то размечталась, уже и пылесос в мыслях купила, и на лапочку-дочку начала копить. Придётся губы пока закатать. Папа у меня умный, потому и бедный, плохого не посоветует. Он сам много учился, и мне завещает: во-первых, во-вторых и в-третьих учиться. А в бизнес никогда не поздно влезть, пока там неграмотных полно.
Вот только в учебнике по экономике ни об откатах, ни о пожарниках не сказано. Вы бы, господин Президент, дали команду нашим академикам: пусть дополнят, кому чего и сколько, это начинающим бизнесменам очень бы помогло.
А Владимир Владимирович Путин, будучи Президентом, вникал в мои с сестрой беды и выделил нам по «материнскому капиталу». И этот капитал год от года растёт! Нынче у нас уже по 343 378 руб. 80 коп.! За это мы Владимира Владимировича очень любим. А не поспеши я со вторым дитём, было бы у меня сейчас почти 700 тысяч. Я таких денег и не видала живьём никогда, только по телеку у братков. И не увижу, потому что деньги это незримые, а то бы я всё в гробы вложила. Зато их скоро нам разрешат на жильё пустить.
Ну, мы с сестрой прикинули палец к носу: если сложимся, сможем купить в хорошей квартире санузел или коридор. Что брать, ума не приложим. Целая-то квартира нам не по карману. Сватали нам тут «однушку» в «хрущобе» за сто тысяч, да незадача: денег не наших хотят. Если по штуке баксов в месяц к моему капиталу докладывать, лет 8 надо копить. Эх, не станут они столько ждать, уйдёт квартирка. Ну да и ладно, всё равно она для нас мала, мне «трёшку» надо, а за неё даже на достойном месте лет 20 отбатрачишь. А уж нам, когда и осьмушки от штуки не откладывается, остаётся только одно – мечтать.
Вот, говорят, в Болгарии ста тысяч за глаза хватит на приличный дом с садом, видом на море и с машиной в придачу. Эх, хороша страна Болгария, а Калабрия ещё лучше. Там, я читала, за московскую «однушку» дают виллу у моря. А за «трёшку», значит, дворец можно взять!
Только не верю я. Москвичи плачут, что в Москве и жить-то нельзя. Грязь, вонь, гарь, копоть, земля загажена, вода отравлена, на улицах толчея, в транспорте давка, на дорогах пробки, еда левая, водка палёная, цены бешеные, строительство точечное, кругом жулики и казнокрады, народ злой, каждый день стрельба, метро взрывают.
Кто ж Калабрию на такую дыру сменяет? В Москву если и прутся, то из Молдавии, а не из Калабрии. Нет, врут недоброжелатели нашего государства, какой-то тут с дворцами подвох, а то бы давно уж все туда, в Болгарию с Калабрией, уехали бы.
А я, если даже подвоха и нет, всё равно никуда не поеду, я вообще патриотка. Не нужен мне берег болгарский, Калабрия мне не нужна. Пусть в нищете, зато на Родине, рядом с могилами предков будем мы жить, растить наших детей, а даст Бог, и внуков. Место у нас благодатное: тихо, красиво, а воздух – не надышишься! Убивают редко, воруют в меру, маньяки давно не заходили, бомжи смирные. Дорогу ремонтировали лет 15 назад, проехать можно.
Узбеки аккуратные, подметают чисто, мусор вывозят вовремя. Правда, дерутся иногда то с нашими, то с кавказцами, но сейчас это везде так. Да наркоманы ещё достают, всё время нам на огород из окон шприцы кидают. Боремся с этим злом методом сожжения.
Зато лес в ста метрах, на зиму грибы заготавливаем, ягоды собираем на варенье. Огородик мы под окнами раскопали: морковка, репка, лучок – детям витамины. Думаем сарайку поставить, курей завести, свинку. Потом, может, и домик какой сообразим, как Ниф-Ниф, из соломы. Надеюсь, пойдут многодетным навстречу, выделят сотку землицы безвозмездно. Землица-то нынче почём – не укусишь, сотка 10 тысяч долларов, как раз под материнский капитал.
Ипотека тоже нам не светит. К ней с нашими-то пособиями и до кризиса было не подступиться, а сейчас у банков и вовсе другие заботы. Ведь ещё бы чуть-чуть, и идти бы банкирам по миру с сумой. Уже яхты и виллы с молотка пошли, хорошо, государство вступилось, не даёт банковскому сектору пропaсть. Бросило утопающим пяток триллионов господдержки – хватайте, бедолаги. Казалось бы, пустяк, соломинка, но если с умом половчее ухватиться, можно и себя спасти, и страну вытащить.
Так что на банкиров мы не в обиде, понимаем, как им туго приходится. Даже кино такое было: «Богатые тоже плачут». Люди-то все разные: кому суп жидок, а кому бриллианты мелки. Тут главное меру соблюсти, под себя не грести лишнего, другим тоже дать ухватить, а то ведь и посадить могут. Тюрьма не так уж и страшна, как её малюют, сидят многие уважаемые люди, но от финансовых потоков она отдаляет. Поэтому, господин Президент, Вы приняли совершенно своевременное и правильное решение не сажать банкира в тюрягу, если он вдруг со страху совершит экономическое преступление. Это решение мы целиком и полностью поддерживаем и одобряем. Банки должны спокойно себе банковать, задача же государства создавать условия для этого, а не стращать людей угрозой отсидки.
А ещё я слышала, что государство подкидывает не только банкам, но и автопрому на его убогие автомобили, и всяким другим промам на их дырявые трубопроводы, тонущие электростанции, взрывающиеся шахты, заброшенные цеха и коровники, ржавые корабли, разбитые дороги, гнилые теплосети и прочая, и прочая.
Говорят, где-то в этом списке малообеспеченных есть и молодые семьи. Для них якобы даже некая спецпрограмма разработана, то ли «Молодая семья», то ли «Доступное жильё». Хотела было поучаствовать, но один чиновник на правах анонимности сказал, что программа есть, а денег нет, все ушли на спасение утопающего системообразующего бизнеса, так что забудь.
Потом выяснилось, что и чиновник соврал, и все остальные врут насчёт молодых семей, потому что официально мне ответили: «федеральных и областных программ, согласно которым можно было бы ускорить предоставление жилья многодетным семьям, в настоящее время нет».
А живём мы, в общем, хорошо, дружно. Мама, правда, прихварывает. Пятерых взрастить в годы перемен – это Вам, Дмитрий Анатольевич, не пирожок проглотить. Зато папа ещё ничего, бодрый. С внуками гуляет по выходным, и пробежится с ними, и в мячик поиграет. Может даже купить им мороженое, если мама пенсией поделится, а то и в забегаловку зайдут колой отравиться. На ночь сказки рассказывает, как хорошо жилось в России до эпохи исторического материализма, и как хорошо мы заживём, когда, Бог даст, построим развитой капитализм. Услышит, например, что к 2020 году сулят среднюю зарплату по стране чуть не в 3000 долларов, внукам и перескажет. Да так весело, задорно, что я сама заслушаюсь, уши развешу. И мораль не забудет, дескать, средняя зарплата – такая же эфемерная вещь, как и средняя еда. Если Роман Моисеевич сегодня два раза пообедал, а Ванёк ни разу, это не значит, что в среднем оба сыты.
А папа и другие хорошие сказки знает, не только о зарплате: про Гуси-лебеди, Ивана Царевича, Алёнушку, где морды друг другу не бьют, о голых задницах не шутят и матом не ругаются.
Мама песни поёт: «Не надо печалиться, вся жизнь впереди…». Заслушаешься и в слёзы.
Только в туалет и в ванную у нас по утрам не протолкнуться. Приходится график посещения составлять. И спят дети в три яруса, но всё равно кругом одни кровати и негде столы поставить для двух племянниц-школьниц и для сына, который осенью тоже в школу пойдёт. Уроки девчонки делают по очереди на кухне, когда там не кушают. Если же поиграть, порисовать – это на табуретке, стоя на полу на коленях. А для сына у меня придумка есть, голь на выдумки хитра. Попрошу мужа сделать антресоль, там и поставлю стол. Сын пока ещё ростом мал, авось поместится. Органы защиты семьи, материнства и детства ущемления прав детей в этом не усматривают, обдубсмены не возражают.
Да и что возражать, если я о детях забочусь. Ведь Семейный кодекс обязывает меня нести ответственность за их воспитание и развитие. Вот старшенькому, Андрюшке, на Новый год коньки подарила, в будущем году, Бог даст, лыжи куплю. Младших тоже не обижаю, машинку на день рождения – это святое. Кормёжка в детском саду сейчас неплохая и разнообразная, грех жаловаться, так что дети почти всё время сыты. Дома-то мы их не балуем, у нас обычно пельмени или макароны по-тюремному, а бывает, хочется чего-то такого эдакого. В саду же и котлетку дадут, и помидорку, и печенюшку.
С одеждой и обувкой нам соседи и знакомые помогают, отдают за своими ребятишками донашивать. А ещё у нас есть кошка, чтобы дети учились любви если не к ближнему, то хотя бы к братьям нашим меньшим. Раньше, правда, у нас ещё и собака была, но она, зараза, жрала много, пришлось её соседям подарить.
А за жилище с нас берут по-божески: 12 тысяч квартплаты, свет, газ, то да сё – на круг выходит тысяч 15. Тарифы, говорят, вполне обоснованные, всего по тысяче с носа, включая дошколят.
Правда, с января опять что-то подорожало, то ли газовщики, то ли энергетики в убытках.
А я Вам, господин Президент, скажу по секрету, Вы уж только не выдавайте, а то стыдно. Это из-за нас, это мы злостные неплательщики за жилище. Ну никак не удаётся выкроить эти жалкие 15 тысяч. Может, выселить нас к чёртовой матери? Только нам тогда по закону должны предоставить другое жилище, побольше нынешнего. А деньги мы тратим непонятно куда, но всё по делу. В школу каждому ребёнку 3 тысячи в месяц вынь да положь. На охрану, на танцы, на цветы, на шило-мыло, вот и набегает. Кормить детей из многодетных должны бесплатно, но, говорят, денег у школы нет, поэтому или платите, или не евши. И за детсад заплати, да ещё сверху принеси на занавески, не принесёшь – ребёнка засмеют.
В очередь на ясли вставала, когда ребёнок только в проекте был. Чтобы дело ускорить, надо было вот тут побелить, вот там покрасить, вот эту мебель починить. За академию свою плачy 40 тысяч, откуда беру, сама не знаю. Хорошо, дети болеют редко, без лекарств обходятся. А то ведь таблетки и 200 рублей стoят, и все 500.
А ещё мы почти не курим и не пьём из экономии, косметикой пользуемся по большим праздникам, ездим общественным транспортом, а отпуск проводим на огороде. Только всё равно накоплений не получается. Но долги мы признаём, дайте срок занять достойное место, сразу же начнём гасить.
А Владимир Владимирович Путин в бытность его Президентом, обратил всё же внимание на моё письмо и дал команду разобраться. Письмо сперва попало в областное Правительство, откуда его отпасовали в район. А засевшие там эффективные управленцы меня привычно отфутболили.
Эти мастера финта и обводки красиво обошли вопрос о том, сколько всего человек проживает в нашей квартире, сообщив лишь, что я с сыном (а у меня уже третий был на подходе) «поставлена на учёт улучшения жилищных условий на общих основаниях».
Умело выйдя со мной один на один, оставив за спиной и маму, от которой они много лет успешно защищали свои ворота, и сестру с тремя детьми, они вбили решающий гол: «решить вопрос улучшения жилищных условий вне очереди не представляется возможным». И указали мне на центр поля: пройти перерегистрацию, собрать такие-то и такие-то бумаги и так далее.
Удивительно, почему они не применили свой коронный приём, которым отлично владеют, – попрекнуть расплодившейся нищетой? Видимо, посчитали, что для победы достаточно будет взять нас на совесть: будто бы есть люди, которые впереди стоят и не ропщут. Вот только что очередники 1987 года начали ждать и надеяться, кто дожил.
А есть такие, у кого и нашего нет, но они в очередь не просятся и пороги не обивают. Живут себе в шалаше в лесу да радуются. Как птахи Божии, не сеют, не жнут, манной небесной питаются, дождевой водой напиваются, росой с цветов умываются. Ладно летом, а зимой в лютый мороз – это ж какое мужество надо иметь! Представила, и сразу совестно стало. У нас ведь почти всегда и сухо, и тепло. Дом, правда, построен из бракованных плит и кое-где гниёт, кое-где течёт, кое-где промерзает, да и капитального ремонта не видал ни разу, но в общем и целом вполне сносный.
Может, в самом деле мы лишнего хотим, обнаглели, у других изо рта вырываем? Ну есть определённые трудности, а кому сейчас легко? Вот когда будет совсем невмоготу, тогда и надо взывать, а пока стиснуть зубы, да терпеть. Только бы момент истины не пропустить, а то придётся вместо врача попа звать, как в том анекдоте: «Сара, ты померла, что ли? Что ж ты не сказала, что тебе хуже всех?».
Но всё же решили мы продолжить игру с нашими футболистами и заняться этой самой пресловутой перерегистрацией. Не изверги же они, по правилам играют. Это закон велит нам доказывать, что все мы нищие и нет у нас налогооблагаемой собственности. Докажем, конечно, только такая это канитель, скажу я Вам, не приведи Господь. Вся наша большая семья должна изо дня в день дружно ездить по разным кабинетам то за одной справкой, то за другой.
Работает система одного окна: одно окно – одна справка, только получаешь не сразу, где через неделю, где и через две. Очередь у каждого окна – часов на пять-шесть.
И везде лично надо выстоять, жене на мужа справку не дадут. С работы отпрашиваемся, таскаем с собой детей. Частник, он добрый, отпускает, но денег за эти дни не заплатит.
Чтобы Вас не грузить, скажу только, что о посещении присутственных мест ещё русские классики писали с ненавистью, и до сих пор в этом деле мало что изменилось, разве что компьютеры на столы поставили. Правда, говорят, теперь к этим компьютерам Интернет подвели, и скоро скрипучая бюрократическая телега как на крыльях летать будет.
Но мне почему-то не верится, что без смазки полетит. Чиновники ведь и в Интернет какой-нибудь гадости подсыплют, чтобы электроны не очень шустрили.
Впрочем, господин Президент, не берите в голову, я же не из-за этого пустяка пишу. Как-нибудь управимся, нам не привыкать. А я вот ещё о собственности Вам расскажу. Хотела было умолчать, а потом решила: нельзя ничего от Президента таить, перед Президентом нужно как на духу.
Папа мой не так давно собственником стал, в кои то веки. Досталась ему по наследству от его мамы однокомнатная квартирка неподалёку. Наша бабушка, Царствие небесное, была строгих правил, и 37-й год помнила, и войну пережила, и врать не умела. Учила нас, что хоть по Писанию, хоть по моральному кодексу строителя коммунизма, а тайное всегда становится явным. Тем более, наша администрация о квартирке знает. И тамошние счетоводы, когда прикидывают, сколько у меня жилплощади на нос выходит, почему-то эту квартирку тоже плюсует, как будто я ей хозяйка. Наверное, хотят цифру немножко поприличнее вывести, чтобы сердце себе жалостью не травить.
А папа теперь свою «однушечку» холит, лелеет, глаз с неё не спускает, никого туда не пускает. Иногда только разрешает маме в ней передохнуть от нашего детского сада. «Это, – говорит, – наше с матерью пенсионное обеспечение. На пенсионный фонд надежда слабая, там дефицит, у детей больных зазорно просить, вам самим кто бы помог. А мы, когда бизнес наш окончательно рухнет под ударами мировых экономических кризисов, квартирку продадим, глядишь, протянем лет 10. А то в наём сдадим – всё к достойной пенсии небольшая прибавка. Или лучше отдадим Юрий Михалычу и переселимся в богадельню на полный пансион, чтобы вы из-за нас не мучились».
Папа уже узнавал: рядом, в Зеленограде, у Юрий Михалыча хорошая богадельня есть, комфортабельная, почти как в американском кино. Только папе до пенсии ещё о-го-го, лет пять, да и пенсионный возраст, намекают, увеличить бы надо.
А пока мы все вместе живём, потому что родители и с внуками видят свой долг тетёхаться, и нас продолжают наставлять и воспитывать. «Вы, – говорят, – потерянное поколение пепси, всё не так делаете и детей плохому научите».
Думают, мы папины сказки забыли, телевизора обсмотрелись, и теперь у нас в голове сплошь идиотизм, пофигизм и «хочу всё и сразу». Не знаю, может они и правы? Телевизор – сильная вещь.
Помните, господин Президент, Бивиса с Бадхедом? До сих пор иногда так и подмывает пойти кому-нибудь с крыши на лысину харкнуть.
Да, много чего было, есть что вспомнить. Клинское пиво, например: «Кто идёт за пивом? – Самый умный». Теперь вот продолжают дело «Наша Клаша» и «Камеди Раша».
А некоторые из наших местных эффективных управленцев за время исполнения властных полномочий то ли, проворовались, то ли химичили с землёй, поэтому кого-то вроде бы даже хотели посадить, а трёхэтажные особняки отобрать и передать многодетным и нуждающимся. Об этом взахлёб писали местные жёлтые оппозиционные СМИ. Так что у нас опять новая власть.
Год назад на выборах главы Солнечногорского района победил Юрий Анатольевич Панкратов. Но особняки он раздавать не спешит. Наверное, пребывает в замешательстве, не знает, как быть с неприкосновенностью частной собственности, пусть и ворованной.
После выборов он посетил наш посёлок и встречался с жителями. Очень симпатичный и деловой человек, сразу видно, что не из эффективных управленцев, а из тех, которые «мужик сказал – мужик сделал». Коренной солнечногорец, болеет за район, засучил рукава и принялся за дело.
Когда я пристала к нему со своим наболевшим, он мне при всём честнoм народе пообещал: «Вот будут у вас строиться дома, вы свою квартиру получите».
Казалось бы, счастье близко, если бы не было так далеко. За двадцать с лишним лет у нас в посёлке ни одного дома не построено. Где-то по району строительство идёт, но то не про нас, а про инвесторов. Говорят, ничего не поделаешь, голосовали за капитализм, вот и нечего роптать на рыночную экономику. При ней жильё перестало быть предметом необходимости, теперь это предмет не то спекуляций, не то инвестиций.
А в наши родимые Ржавки никто инвестировать не хочет. Может, неблагозвучное название отпугивает, может, ещё что. Года три назад нашёлся один, из настоящих инвесторов, даже стройматериал завёз, так грохнули его, и котлован вырыть не успел. Жалко, такой солидный дядька был.
Правда, нам от этих инвесторов проку нет. Нам, очередникам социального найма, вся надежда на нашу местную муниципальную власть, только она одна может нас облагодетельствовать ключами от квартиры. А из неё какой инвестор? Баловство одно.
Ей новое строительство не поднять, ей бы школу в порядке содержать, да больничку, чтобы туда больные ложились не со своими едой, лекарствами и простынями, да чтоб котёл в котельной не прохудился и насос на водокачке не клинил.
А для нас она должна исхитряться и выкупать жильё по рыночным ценам у тех самых настоящих инвесторов. Вот наша местная власть теперь сидит и голову чешет. Один профессор-рыночник как-то говорил: чтобы что-то купить, надо что-то продать. А продать-то и нечего, всё распродано давно. И землю в оборот не пустишь, она в нашем посёлке не муниципальная, а какого-то россельхоза.
Вы извините, господин Президент, если я что-то не так пишу, путаю. Умишко у меня куцый, женский, а академию я ещё не закончила.
Знаю только, что уже давно все жилищные нуждальцы нашего посёлка, стоявшие в очереди в районе, были переданы в нашу поселковую администрацию, но в очередь нас до сих пор не выстроили, видимо, дожидались притока инвестиций.
И вот вдруг наконец инвестиции хлынули. Недавно у нас в посёлке начали строить два большущих 17-этажных дома.
Я, было, обрадовалась, вспомнив слова главы нашего солнечногорского господина Панкратова. Но в местной поселковой администрации меня быстро поставили на место. Тутошняя главная дама отрезала, что очередники посёлка на квартиры в этих домах пусть даже и не надеются, никто ничего не получит.
На вопросы: «как!? почему!?» не отвечает. Молчит, как Мальчиш-Кибальчиш перед буржуином, хранит страшную тайну. Отговаривается тем, что знать не знает, откуда инвестиции, зачем, почему и для кого.
И это, в общем, удивительно, так как одна баба в очереди про неё сказала, что поселковая глава сама не прочь была бы улучшить жилищные условия. А про дома теперь ходят разные слухи: не то они для офицеров, которые высвободятся при ликвидации Российской армии, не то решили сюда собрать нуждающихся ветеранов войны со всей страны. Говорят, их так мало осталось, что как раз в аккурат на два дома. И надо поспешать, а то к 70-летию Победы их и на один подъезд не наберётся. Мрут, понимаешь, как мухи, не дают себя облагодетельствовать.
Вот и дедушка мой, Чураков Виктор Иванович, отслуживший сначала в Красной, а потом в Советской армии с 1939 по 1947 годы, не дождался, так и умер в коммунальной квартире.
Ну вот и всё, господин Президент, заканчиваю. Что-то жареным запахло, оказывается, это компьютер задымился, передохнуть хочет.
Мне его брательник с помойки притащил, он слабенький, долгой писанины не выдерживает. Да и мне отдыхать пора. Ночь на дворе, а в пять утра на работу вставать.
Я только ночью и могу пару часов выкроить на общение с Президентом, днём – на работе, вечером дети не дают присесть.
А Вы теперь обо мне всё-всё знаете, и печали мои, и радости. Я Вам как на исповеди рассказала о житье-бытье простой русской не то ещё женщины, не то уже бабы.
Если не сможете помочь, я не в обиде. Вам, наверное, такие письма тысячами приходят, каждому не перепомогаешь. А я хоть выговорилась, поплакала в жилетку Президенту – вот на душе и легче стало.
Но Вы не принимайте близко к сердцу, женские слёзы – они быстрые, быстро появляются, быстро и сохнут.
Русская баба, она сильная, всё выдюжит. Вы ж знаете: и коня на скаку, и в горящую избу, и раненых с поля боя, и из зениток по танкам, и в космос, и в омут. Спасибо Вам, Дмитрий Анатольевич, и не сердитесь, ради Бога, что так длинно получилось. Одно за другое цепляется и разматывается, разматывается.
Я б ещё много могла рассказать: как мы с детьми мечтаем в зоопарк съездить, на лошадке покататься, велосипед купить, в отпуск к морю рвануть хотя бы на недельку…
Но довольно уж сопли распускать, время Ваше ценить надо, дел-то у Вас невпроворот. И лампочки накаливания отменить, и инновации внедрять, и спортсменов поздравить, и премии вручить, и за ветеранов порадеть, и с коррупцией бороться, и соболезнования выразить.
Вы, Дмитрий Анатольевич, прямо какой-то двужильный. Вот я и подумала, вдруг да и на меня минутку-другую изыщете?
С уважением и надеждой,
Сyхарь (Чуракова) Лариса Андреевна.
http://blogs.mail.ru/list/kashtankaaa/A2AB17F9926B9A6.html
Фото Анны Артемьевой
НОВАЯ ГАЗЕТА №120 от 27.10.2010
От редакции КОПЕЙКИ: на 21.10.2010 ответа от президента не было.
Добавить комментарий