Когда уже смеркалось, организовала нам бабушка Феодоровна баньку, как она сказала, чтобы смыть художества, да намыть хорошества.
А чтобы мы в парной избе не засиживались, да не заигрывались, поведала с воспитательной целью и пока вода согревалась очередную сказку. С банно-прачечным уклоном.
ДОМОЖИЛЫ
«Влазины», то есть новоселье – дело опасное. В новую избу всегда пускают кошку или петуха. Если суждено случится несчастью – пусть уж с ними стрясется. За ними можно смело входить с иконой и хлебом-солью. Всего лучше в полнолуние и обязательно ночью. Ночью в новый дом и скотину перегоняют. Тут же от каравая отрезают один сукрой и кладут под печку.
Кое-где заведено было до рассвета хозяйке три раза обежать новую избу нагишом, с приговором: «Поставлю около двора железный тын, чтобы через этот тын ни лютый зверь не перескочил, ни гад не переполз, ни лихой человек не переступил и дедушка-лесной через него не заглядывал». И в воротах баба должна до трех раз кубарем перекинуться с пожеланием, чтобы «род и плод в новом доме увеличивался».
Говорят, что домовые появились при сотворении мира, когда Господь сбросил злую небесную силу на землю. Не ведомо, то ли в домах людских поселились те, что подобрее, или так случилось, что они обжились и потом захорошели. Но отзываются о них с добродушием. Каждая деревенская изба имеет такого невидимого, который сторожит всех там живущих: людей, скотину, птицу.
Увидеть «хозяина» нельзя. А услышать можно. Тихий такой плач или стоны. Но лучше бы этого не было. Можно опасно захворать. Если же спящего он погладит своей мохнатой лапкой – это к добру. Зла он вообще-то не делает. Всё, что творит – забавляется или со скуки. Если же в старой развалившейся избе его оставить, то будет томиться и тосковать в полном одиночестве.
Иногде же «дедушки» обзаводятся женами – «доманями». Поэтому при переходе в новую избу надо приговорить: «дом-домовой, пойдем со мной, веди и домовиху-госпожу – как умею награжу».
Домовой любит те семьи, которые живут в полном согласии, в порядке и чистоте держат свой двор.
Зато нерадивым он помогает того хуже запустить хозяйство, и во всем вредит.
ЛЮБОВЬ ЗЛА
Иной дворовушко свои заботы настолько простирает, что мешает и тайным грешкам супругов. Которые загуливают, тех он по ночам щиплет и мучает. Не успеет виновная, улегшись спать, хорошенько забыться, как почувствует в ногах тяжесть и пойдет эта тяжесть подниматься, а там и начнет мять, да так сильно, что кости затрещат и дыхание захватит. Поднимется у бабы в крови бушевание, почудится ей, что милый жмет и давит – если же она изловчится прочитать «Отчу» - всё и пропадет.
Не близко, а в Кадниковском уезде, Васьяновской волости это приключилось. Жила стара девка, незамужняя. Ну, и всё ходил к ней «дворовушко» по ночам. Уходя, всякий раз заплетал ей косу, и наказывал: 
- Задумаешь венчаться, будешь расплетать да чесать, я тебя задавлю.
Так она и жила нечесой-невенчанной до 37 годов. Пока не выдумала пойти замуж. На девичник повели её девки в баню. Стали её мыть, начали расплетать косу, едва расчесали, так-то закрепил «дворовушко». На утро, когда надо было венчаться – пришли к невесте, а она в постели мертвая лежит и вся черная.
Не отпустил её «дворовушко» замуж. Что твой Отелло-Азазелло.
В каждом дворе живет свой «дворовушко», в каждой избе – доможил, в каждой бане – баенник, и у всякого свой характер и затейные проказы. Попробуйте-ка всем угодить.
ПЕТРУША ПОМЫЛСЯ
Баня-паруша самое темное место в хозяйстве. Зная про то, редкий путник, застигнутый ночью, решится искать здесь приюта. И моются в банях, если уж приспичит, «в три очереди», четвертую перемену оставляя баеннику, лешим, и прочим нечистым.
Оттого и четвертого пара все боятся, что начнет он горячими камнями бросаться или кипятком шпарится, тут если не успеешь сбежать умеючи, то есть голым задом голым наперед, то совсем зашпарит.
Как-то прибежала ко мне Авдотья из Лычевой деревни. Накануне, а дело было под праздник, запоздал в дороге ейный Петрушка, и забрался в баню после полуночного часа.
И как узналось потом, раздевшись второпях вместе с рубахой прихватил с шеи крест. Полез на полок да уж слезть оттуда не смог подобру-поздорову. А веники сами собой как принялись его хлестать, так и бьют по бокам. Едва скинулся, сунулся в дверь Петрушка, а она так притворена, что не отдерешь.
Долго ли, коротко ли, спохватилась Авдотья, в окошко зовет – не откликается, в дверь ломится – не поддается. На крик соседи сбежались, принялись дверь топорами рубить – только искры летят, а щепок нет. Она ко мне кинулась.
Пошла я в Лычеву деревню, окропила дверь той баньки водой святой, прочитала, что надобно, дверь сама и отворилась. Внутри Петруша лежал без памяти. Насилу снегом оттерли.
АНФИСКИНЫ СВЯТКИ
А ещё в Еремино как-то собрались о святках девушки на беседу, а ребята на что-то рассердились, - не пришли. Сделалось скучно. Одна девка, Анфиска, отчаянная была, говорит подругам:
- Пойдемте, девки, в баню, слушать, что нам баенник скажет.
Прочие испугались, а две согласились и пошли.
Банники стараются быть невидимыми, хотя некоторые и уверяют, что видали его, и что он старик, как и все духи, ему сродные, не даром же они прожили на белом свете такое неисчислимое количество лет.
Пришли девки в баню, посидели в темноте. Две тож забоялись, решили сбежать. Анфиска ни в какую на подружние уговоры не поддалась.
Осталась в бане на ночь. Легла на полок, закуталась в тулуп и заснула. Ничего не слышала, хотя иногда шебуршание можно слышать и за каменкой, и в куче неошпаренных веников.
Особенно чутки к таким звукам роженицы, которых по этой причине никогда не оставляют в банях в одиночестве. А баенник любит, когда у него живут родильницы до третьего дня. После родов. Тем паче неделю, как это водилось у богатых и добрых мужиков.
Проснулась Анфиска оттого, что вошел черный мужик громадный и говорит:
- Эй, хозяин. Звал помыться, а сам пущаешь ночлежницу. Придется её задушить.
И тянется клешнями к девичьему горлу. Принимается душить.
Поднялась тут половица и вышел сам баенник. Мохнатый такой, из себя, но тоже роста не малого. Говорит, что это, мол, дорогая гостья, не тронь. Тут нечистая сила залотошила, завыла, заголосила. И начали они бороться. Анфиска сидит на полоке, растерялась, и двинуться не может…
Долго боролись, никак не могут одолеть друг друга. Вдруг баенник кричит сиплым голосом:
- Сымай, Анфиска, крест, да хлещи его!
Поднялась девка с перепуга едва живая, стала хлестать, - оба и пропали.
Спохватилась Анфиска, прибежала домой впопыхах и в слезах, лица на ней не было от страха.
Потом в себя пришла. Опять стала веселая, заводная. Только на шее полоска черная навсегда осталась.
В народе считают, что банища – места поганые и опасные, и если пожару приведется освободить их, ни один хозяин не решится поставить тут избу и поселиться. Либо клопы одолеют, либо мышь обездолит.
Баня та в Еремино, где Анфиска страху натерпелась, в скором времени сгорела. И ничего на том месте больше не строили. Облог и ныне там.
Что касаемо банных мест – куда страшней в Царьдарских лесах заведомо считаются…
Но тут вода в котле закипела, и бабушка Феодоровна отправила нас мыться-париться, пообещав следующую сказку поведать перед ужином.
СЛОВНИК ЧИСТЫХ И НЕЧИСТЫХ. НЕОБХОДИМЫЕ ПОЯСНЕНИЯ К ЧЕТВЁРТЫМ СКАЗКАМ
ДОМОВОЙ - невидимый жилец, не дух и не человек, проживающий, соответственно без прописки, тем паче регистрации. Иногда назойливо опекающий видимых проживающих, иногда потаенно скрывающийся так, что его совершенно не заметно.
Впрочем, знатоки утверждают, что можно увидеть и доможила. Следует в Пасхальную ночь надеть хомут, покрыться бороной зубьями на себя и сидеть промеж лошадей, которых доброхот особенно любит, целую ночь. Если повезет, что-нибудь да увидите.
«Сколько их! Куда их гонят? Что так жалобно поют?
Домового ли хоронят, ведьму ль замуж выдают?..»
БАНЯ-ПАРУША – место, где не только мылись, но и парились. (от слова «пар», то есть жидкость, обращенная жаром в летучее и воздушное вещество). «Паркая баня, жаркая, что скоро нагревается, да не скоро забывается».
«И подружки голубушки, обманули голубушки,
Обманули подруженьки; Что сказали во бане во паруше,
Стоит колодка серебряна, черпачок позолоченый
Три окошка косешные и три мыла-то разные,
А во бане во паруше одно окошечко маленько
И мыла-то из ворвани; стоит колода березова,
Черпачок деревянный, каменка кирпичная,
Двери еловы и косяки сосновы…
Уж тебе бы, бане паруше, по бревну-то раскатитися,
По кирпичику развалитися…»
Как советовал в таких случаях поэт: «Протопи ты мне баньку по белому…»
БАЕННИК – нечистый дух из нежити, поселяющийся за каменкой в бане паруше (см. выше), а чаще всего под полоком, на котором парятся. Нравом недоброхотливый. «Нет злее банника, да нет его добрее» - говаривали в народе, кривя душой и заискивая перед немытиком.
ЛЮБОВЬ ЗЛА – (полюбишь и осла, говаривал, кажется, Апулей). На самом деле любовь, как и всякое проявление сил природных, не может быть злой или доброй. Она возникает как непреодолимое влечение потому, что двое подходят друг другу, а вернее, природе для наилучшего продолжения рода человеческого. (Сравните: у природы нет плохой погоды).
Поэтому все разговоры на тему: и что только она (он) в нём (в ней) нашла (нашел) бессмысленны. Такова данность этого явления и никуда от него не денешься: «Любовь выскочила перед нами, как из-под земли выскакивает убийца в переулке, и поразила нас обоих. Так поражает молния…»
Но по рекомендациям знающих людей: лучше быть без ума от женщины, чем от природы.
НОВОСЕЛЬЕ – новое место жительства или празднование по случаю переселения на новое место. Как и всякое новое приобретение, обретение собственного жилья – приносит радость. Помните из песни: «Станем новоселами и ты, и я…»?
СВЯТКИ – самый веселый и шумный праздник в крестьянском быту. Две недели зимних праздников начинавшихся в Рождественский сочельник (6 января по новому календарю) и заканчивающихся в Крещенья (19 января).
Утверждают, что с началом Святок с того света возвращаются души умерших, начинаются потехи нечистой силы и ведьм, которые справляют шабаш и веселятся с нечистыми.
Вероятно, поэтому в Святки молодежь шалила и развлекалась как никогда.
По домам в вечернее время и по ночам ходили ряженные и колядовали. То есть высказывали благожелания в наступающем году, за что получали от хозяев всевозможные угощения.
В святочные дни пользовались популярностью как всевозможные гадания, ворожба, так и различные игры, хороводы, светские «вечера».
Святочные посиделки отличались от каждодневных тем, что парни и девушки наряжались кто во что горазд. Это был своего рода деревенский бал-маскарад, на котором практиковались игры и шутки настолько нескромные, что пересказывать их не берусь.
А.С.
Добавить комментарий