IV. МОСКВА: ОБКОМ, СОВМИН, КС
ОБЛАСТНОЙ КОМИТЕТ
Это была очень интересная и ответственная работа. Заведующий отделом административных органов. Сегодня бы эту должность назвали «министр правительства Московской области по безопасности».
Наш отдел из пяти человек контролировал все службы областной и районных прокуратур, областной и все районные суды, главное управление внутренних дел, управления внутренних дел районов, ДОСААФ, Красный крест, юридическое управление при Мооблисполкоме, областную коллегию адвокатов.
Работая с профессионалами, которые четко знали свою работу я меньше всего старался их учить, мой главный принцип был не мешать. За эти два с небольшим года я объездил всю Московскую область, бывая на собраниях отделов внутренних дел, на совещаниях районных прокуратур, судей. Мне очень помогал начальник главного управления внутренних дел Константин Максимович Белин, прокурор области Борис Петрович Наместников и другие товарищи.
Обо всех серьезных преступлениях, пожарах, несчастных случаях, происшедших в области за сутки я докладывал в восемь утра первому секретарю обкома, работал в тесном контакте с административным отделом ЦК КПСС.
Но преступности такой, как сейчас, и тем более такой, как в 1992 – 1994 годах, не было. Цеховики, кооператоры едва разворачивались.
Только появлялись и фермеры. Мы гордились ими, выступали на семинарах, рассказывали, что появилось уже столько-то фермерских хозяйств, что государство помогает им тем-то и тем-то, что получают они то-то и то-то, что мы помогаем им с реализацией продукции. Был у нас в Загорском районе Тимур Кадырович Кадыров, начальник «Сельхозхимии», а потом директор совхоза «Смычка», так он носил с собой брошюру Ленина «О кооперации». С отчеркнутыми рекомендациями Владимира Ильича о создании кооперативного движения.
Интересное было время. Директора избирались. И зачастую выбирали тех, кто не хотел быть директором. Свобода! Но дисциплина падала. Ответственности становилось меньше. Хаоса ещё не было. Хаос настал после 1991 года, но в магазинах стало совсем пусто, и уже наступало нервозное ожидание чего-то худшего.
СОВЕТ МИНИСТРОВ
В конце 1990 года после последней партийной конференции административный отдел был ликвидирован и создан отдел по работе с общественными организациями. В это время меня пригласили на работу в службу управделами Совета министров Российской Федерации, и в январе 1991 года я стал заместителем начальника Хозяйственного управления Совета министров РСФСР на Краснопресненской набережной.
Председателем Совмина тогда был бывший министр авиации Иван Степанович Силаев, грамотный, хороший, интересный человек, поддерживающий Ельцина.
А в мои обязанности входило поддержание жизнедеятельности всего правительственного здания Совмина от подвала до флагштока, обеспечение работы совминовской автобазы и снабжение.
В подчинении Совета министров были свои совхозы и колхозы, свои малые предприятия, то есть своё немалое хозяйство.
12 июня 1991 — Борис Ельцин был избран президентом РСФСР, получив 45 с половиной миллионов голосов, что составило более 57% голосовавших. Он значительно опередил Николая Рыжкова, который, несмотря на поддержку союзных властей и партаппарата, получил около 17% голосов. Вместе с Ельциным был избран вице-президент Александр Руцкой. Их основными лозунгами стали борьба с привилегиями номенклатуры и независимость России от СССР.
Меня ввели в штаб по инаугурации первого президента России. Штаб возглавлял Геннадий Эдуардович Бурбулис. Передо мной поставили две задачи: привычную «глухую» трибуну следовало заменить на американский манер пюпитром на ножке и одновременно с выходом Ельцина на сцену кремлевского Дворца съездов необходимо было поднять над зданием Верховного Совета президентский флаг, который тут же должен продемонстрироваться на большом экране над сценой. Дней двадцать я дневал и ночевал во Дворце съездов. Изучил его сверху до низу. Минмонтажспецстрой был привлечен для производства работ, но телескопической мачты не изготовили, и флаг РФ поднимать пришлось вручную, как в пионерском лагере.
10 июля 1991 года Ельцин принёс присягу на верность народу России и вступил в должность президента РСФСР. Одним из своих первых указов он отменил партийные организации на предприятиях.
А я во время инаугурации очень волновался за пюпитр: вдруг Борис Николаевич на него так облокотится, что сломает? Но всё прошло удачно. Когда церемония закончилась, и остались только рабочие сцены, я подошел к пюпитру и попробовал его свернуть. Не получилось. Хорошо был сделан. Только тогда я успокоился.
АВГУСТ 1991
В воскресенье 18 августа я был на даче в Топорково, вечером сел в машину и отправился в Москву. Со мной ехал член политбюро РКП, первый секретарь Солнцевского райкома Алексей Михеевич Брячихин. В мое время он был первым зампредседателя Загорского исполкома, а после окончания Академии при ЦК КПСС перешел работать в Москву. Подвез я его, и поехал домой на Миусскую площадь.
Утром 19 августа включаю телевизор: транслируют Лебединое озеро и объявляют, что вводится особое положение.
Иду на работу. Через Тишинский рынок, через Тверскую – минут двадцать пешком.
Вхожу, как обычно, через 20-й подъезд. Мой кабинет был на третьем этаже. Окна смотрели на здание СЭВ и американское посольство. По улицам идут БТР и танки.
К полудню у нас создаётся штаб по обороне. Командуют:
Руцкой и его заместитель Кобец. Я отвечаю по своей должности за здание, транспорт и питание.
Начинается жизнь на особом положении. Вызываю директоров ресторанов, обеспечиваем сотрудников питанием, около здания собираются добровольные защитники Белого дома. Организую снабжение их бутербродами, водой.
Юрий Владимирович Петров, первый руководитель администрации президента России, вызывает меня: доложите обстановку. Докладываю, какие меры будут приняты на случай отключения электроэнергии, загазованности, других чрезвычайных обстоятельств. Подробно рассказал, кто за что отвечает в моем хозяйстве.
Наступает ночь. Моросит дождь. У Белого дома всё больше людей. Но настроение у них веселое. Смех, шутки.
Стены Белого дома разукрашиваются из баллончиков лозунгами: «Кошмар! На улице Язов!» и подобными.
20 августа часть танкистов переходит на сторону Ельцина.
Из домов отдыха привезли матрацы, которые мы раздали по кабинетам. Готовились к долговременной осаде.
На второй день к вечеру прошла информация, что ночью возможен штурм. Отправили женщин домой. Обсуждали как сейфами баррикадировать лестничные клетки. Часа два спали.
Несколько раз обходили здание снаружи. Охрана защитников была на чеку: у нас проверяли документы.
На третий день уже стало ясно, что штурма не будет. Да и зачем было штурмовать? Пустили бы газовые снаряды или еще что-нибудь придумали, чтобы выжить людей.
И в 1993 году не было необходимости обстреливать это здание из танковых пушек.
Мои домашние все три дня путча волновались на даче. Мобильных телефонов тогда не было. Приехал к ним только на четвертый день. Собрал друзей, рассказал о пережитом спектакле.
По случаю победы демократии начались митинги. Они проходили не со стороны Москвы-реки, а с другой стороны здания, во внутреннем дворике, назову его так. Все выступали с козырька над подъездом. И вот идет митинг, выступает Силаев и объявляет, что через два часа над нами будет развиваться флаг свободной России.
А что такое флаг? Это специальная ткань из парашютного шелка размером два на три метра. Обычную ткань ветром разорвет. Собрал своих: два часа на шитье флага. Начали искать. Что-то смастерили из подручных материалов. Часа через два с половиной повесили, Переживали, довисит ли до вечера. Обошлось.
В городе тем временем сносили памятники, опечатывали здания ЦК, обкома и райкомов.
Когда хоронили трех ребят, что погибли в ночь на 21-е, предполагалось, что их пронесут по набережной, зайдут во внутренний двор и к ним выйдет Ельцин, скажет небольшую речь.
И вот подходит траурная колонна, во главе которой идет Руцкой. Остановились на набережной, ждут, что Ельцин выйдет на ступеньки Белого дома. А начальник ельцинской службы безопасности Коржаков отсоветовал Ельцину, мол, за Москвой-рекой гостиница «Украина», вдруг там, в окнах, снайперы сидят.
Ельцин командует, чтобы вели колонну за здание. А Руцкой, заявляет: нет, митинг будет здесь! Побежали Ельцину говорить, что защитники остановились на набережной.
Ельцин: - Я сказал, что там выступать не буду! Ведите всех сюда!
Руцкой тоже уперся. И защитники начали скандировать:
- Ельцин! Ельцин!
Наконец Руцкому как-то объяснили, что негоже спорить с президентом. Завели колонну за здание, провели митинг, потом обошли здание, то есть сделали вокруг него петлю, и двинулись на кладбище.
На 30 августа назначили торжественное мероприятие для защитников Белого дома с участием Ельцина. Предполагалось, что оно будет проходить со стороны набережной.
А вокруг ещё баррикады! Чего только не натащили за три дня со всей округи! Звоню заместителю командующего Московского военного округа по тылу, прошу выделить технику и людей, чтобы ночью всё убрать.
Техника начала выдвигаться часа в четыре дня. В Москве паника: по Ленинградскому шоссе опять вводят войска!
Защитники ощетинились, и когда военная техника подошла её прогнали. У грузовиков колеса протыкали и всё такое…
Утром я собираю командиров-защитников, объясняю, что «войны не будет», пора баррикады разбирать.
А защитники уходить не желают. Говорят, что будут разговаривать только с Бурбулисом или Руцким.
Им Белый дом защищать понравилось, но кажется, еще больше понравилось отмечать победу. Москвичи давно разошлись по домам, вокруг Белого дома остались приезжие из Подмосковья и окрестных областей. Прихожу к Руцкому, докладываю. «Ну, поговори с ними еще, только не возбуждай ребят, объясни по-хорошему».
Собрал защитников еще раз, поблагодарил «от имени командования». Через день военные опять приехали, всё убрали. Оставили небольшую груду железного лома. Имитация баррикады рядом с местом, где будут выступать артисты.
А потом начались будни.
КОНЕЦ СССР
После сговора в Беловежской пуще, СССР перестал существовать, первый союзный президент Горбачев был лишен власти, да и властвовать ему уже было нечем. Ломались республики, изменялись государственные границы.
Ельцин переехал в Кремль, а нас перевели на Старую площадь в помещение управления делами ЦК КПСС.
Я выполнял те же самые обязанности, только «хозяйствовал» не в Совете министров, а в Администрации президента. Совмина как такового не было. Бурбулис был госсекретарь, Гайдар – председатель правительства.
Эти «ребята», вставшие к штурвалу огромной страны, не имели никакого опыта работы в системе управления. Они были «чистыми» теоретиками.
Это была уже не та школа, как, например, в правительстве Силаева, где трудились специалисты, руководители производства высокого ранга, пришедшие в совмин после многолетнего управления крупнейшими предприятиями. Это были «чикагские мальчики». Бурбулис преподавал в университете диалектический материализм. Написал философскую диссертацию. Немножко не тот опыт, который нужен для управления государством.
С 1992 года были введены «свободные» цены. Начинался капитализм. Продовольственные товары подорожали в сотни раз, подавляющее большинство населения оказалось за чертой бедности.
ИМУЩЕСТВО КПСС
Для меня самое трудное время началось, когда Ельцин подписал распоряжение, согласно которому я стал председателем комиссию по распределению собственности КПСС. В эту комиссию входили депутаты Верховного совета России, депутаты Моссовета, представители исполкома, правительства. На меня обрушился шквал просьб в адрес руководства страны: Ельцина и правительства России - о выделении зданий и сооружений, санаториев, домов отдыха и многие другие вопросы. Комиссия разбирала эти запросы, которые были завизированы Ельциным, Бурбулисом, Гайдаром, Петровым, руководителем администрации президента… И всё это накапливалось, как снежный ком, который неизбежно нас накрыл бы с головой.
А Чубайс тогда возглавил комитет по госимуществу.
И на вот одно из заседаний приглашают моего начальника. Тот направляет меня. Бурбулис ведет заседание, Гайдар сидит справа, тут же Полторанин, Петров… Обсуждается вопрос о выделении площадей различным организациям. Петров заканчивает доклад. Я прошу слова. Говорю, что Юрий Владимирович всё сказал правильно, но мне кажется, что наша комиссия не правомочна решать такие вопросы. Их следует передать на рассмотрение Госкомимуществу. Бурбулис замечает: ты, конечно, самый умный тут у нас.
А Гайдар заступается:
- В словах Валентина Николаевича есть зерно. Тут надо подумать…
Они заканчивают, Гайдар предлагает мне зайти к его помощникам и изложить свои мысли, набросать нечто вроде памятной записки. Что я и сделал. Недели через полторы выходит постановление правительства о передаче всех наших функций Чубайсу. Звонит мне Петров – ну, ты молодец!
Так мы работали, а потом пошли разговоры, что Петров окружил себя бывшими коммунистами-консерваторами. Присылают одну комиссию, другую...
Если комиссии начинают присылать, то непременно найдут к чему придраться. И ли к кому.
КОНСТИТУЦИОННЫЙ СУД
Я был знаком с Валерием Дмитриевичем Зорькиным, председателем Конституционного суда. Когда суд создавался, помогал ему, с транспортом, с помещениями. В общем, пошел я к нему, поговорили, и он предложил работу управляющим делами Конституционного суда. Это было в середине 1992 года.
Коллектив суда был небольшой. Двенадцать судей, технический персонал. Я управлял делами и финансами. С Зорькиным у меня сложились хорошие добрые отношения.
В том же году была проведена государственная аттестация всех судей с присвоением ранга, и я получил ранг государственного советника юстиции 3-го класса, что можно перевести как генерал-майор юстиции. Примерно такое звание имеет прокурор области.
ПРОТИВОСТОЯНИЕ
В начале марте 1993 года состоялся внеочередной - VIII Съезд народных депутатов. Он отменил декабрьское соглашение законодательной и исполнительной ветвей власти, и началось противостояние.
12 марта вступили в действие поправки к Конституции, ограничивающие власть президента: поправка о прекращении полномочий главы государства в случае попытки президента распустить парламент, поправка, касавшаяся прав парламента приостанавливать действие указов президента.
Фактически, у Верховного совета появилась возможность нейтрализовать все законодательные акты, принимаемые президентом в рамках реформ. А по сути, Россия превращалась в парламентскую республику. И хотя ранее Зорькин возражал против такой политики, на съезде он примкнул к противникам Ельцина. Хотя 19 марта 1993 года Конституционный суд России впервые отменил распоряжения руководства ВС. Судьи признали неконституционными сразу 27 распоряжений главы российского парламента Руслана Хасбулатова и его заместителей (в частности, о создании подразделения охраны ВС и установлении парламентского контроля за деятельностью газет). Кроме того, суд отменил совместное постановление президиума ВС и правительства о замораживании цен на молоко, хлеб и другие продукты. По мнению судей, такие меры являлись вмешательством государства в рыночные отношения.
СМИ развернули кампанию по дискредитации Зорькина как «пособника Хасбулатова». Началась она сообщением о том, что председатель КС якобы вручил президенту заключение Конституционного суда непосредственно на похоронах матери Ельцина.
20 марта - Президент Российской Федерации Ельцин в девять тридцать вечера выступил с обращением к гражданам России, в котором сообщил, что подписал указ об особом порядке управления. Через два часа Председатель Конституционного суда Зорькин в своем выступлении по телевидению назвал действия Президента неконституционными. Вскоре председатель Верховного Совета России Хасбулатов заявил, что благодаря заключению Конституционного суда «есть все основания для импичмента Президента РФ».
9 мая на Поклонной горе должна была состояться церемония по случаю Дня победы. Мы подъехали к подиуму, на котором расположились Ельцин, Коржаков и члены правительства, но президентская охрана не пустила Зорькина.
Я подхожу: - Ребята, вы чего творите?
Охрана объясняет, что Александр Васильевич Коржаков приказал никого больше не пускать. Я подхожу к помосту, машу рукой Коржакову. А он мне: - Уйди отсюда!
Так и стояли судьи у помоста всё торжество.
По окончанию Зорькин обращается ко мне:
- Ты на дачу? Подвези заодно и мою Тамару (его жену). А я поеду к Хасбулатову.
ОКТЯБРЬ 1993
21 сентября 1993 года Ельцин подписал указ № 1400, распускавший Верховный Совет и Съезд народных депутатов РФ. До избрания нового парламента стране предлагалось жить под управлением указов президента и постановлений правительства, а законодательство РФ считать актуальным только в части, не противоречащей указу. В тот же день Зорькин объявил указ антиконституционным и дающим законные основания для начала процедуры отстранения Ельцина от должности президента. И уже на следующий день Верховный совет объявил президентские полномочия Ельцина прекращенными, назначив Руцкого «и.о. президента».
Тогда Зорькин предложил «нулевой» вариант выхода из политического кризиса: одновременные досрочные выборы Президента и парламента. А заместитель Председателя Совета Министров Шумейко тут же объявил, что «без всякого насилия» надо сделать всё, чтобы Конституционный суд не мог работать. Надо отключить ему воду, газ, электричество…
23 сентября милиция прекратила охрану зданий Конституционного Суда.
И хотя по инициативе Зорькина еще проводились консультации, и патриарх всея Руси пытался борцов за власть помирить - всё оказалось бесполезно.
3 октября я проснулся от звуков стрельбы. Приезжаю на Ильинку, Зорькин просит на всякий случай приготовить автомобили, вдруг потребуется срочно уехать. Я распорядился, чтобы несколько машин стояло наготове в подвале убежища гражданской обороны.
К тому времени сторонники Верховного совета уже организовали оборону Белого дома. Но после того как 3 октября толпа под предводительством генерала Макашова взяла штурмом московскую мэрию, Ельцин подписал указ о введении в Москве чрезвычайного положения и указ об освобождении Руцкого от исполнения обязанностей вице-президента. Тогда же Егор Гайдар обратился к москвичам с призывом выйти на улицу и защитить демократию.
Сторонники Верховного Совета попытались захватить телецентр. Спецназ, охранявший «Останкино» открыл огонь.
4 октября по приказу президента в Москву вошли войска. После расстрела здания Белого дома из танковых орудий Руцкой, Хасбулатов, Макашов и многие из их окружения были арестованы. В ходе двухдневного противостояния парламента и президента были убиты и ранены несколько сотен человек, включая милиционеров, журналистов и случайных прохожих.
6 октября 1993 года Зорькина вынудили уйти в отставку с поста председателя Конституционного Суда. И вскоре деятельность Конституционного Суда была приостановлена Указом Президента.
Тамара Миронова
ОТЕЦ
Запомнилась встреча Нового, 1992 года. Тогда с боем курантов на экранах телевизоров появился Михаил Задорнов и поздравил страну. Шёл «огонёк», и вдруг спохватились, что страну никто не поздравляет, Задорнов и вызвался.
А мы Новый год встречали в Кремле. У Валентина въезд туда был свободный, когда он ехал на работу, то въезжал в одни ворота, Боровицкие, а через Спасские выезжал. Чтобы скорее попасть на Старую площадь. У него был пропуск - «вездеход».
И вот мы приехали пораньше, я хотела Кремль посмотреть. Походили. Торжественная часть была в Георгиевском зале, потом по переходу перешли уже во Дворец съездов. Там был банкет. Стояли столы с закуской, а на сцене концерт.
На столах ничего особенного не было. Как в любом ресторане.
Рыба, колбаса, салаты. Ничего экстравагантного.
В два часа ночи мы ушли. У Вали было много дел на работе, а я была привязана к кровати с больным отцом.
Мой отец и после ухода на пенсию работал до семидесяти лет. Все в их роду были долгожители. Брат отца умер в девяносто пять лет. А отца в семьдесят семь лет парализовало. Отец мог только немного говорить. И семь лет с 1985 года я за ним ухаживала. Была только сиделкой. Поэтому рассказывать особенно нечего.
Когда Валя приезжал домой, то говорил: - Ну, дед, давай я за тобой поухаживаю.
Брал его на руки нёс в ванную, там его мыл, что-то они там хохотали… Потом Валя заворачивал его в простынку, клал на чистую кровать, а отец от радости… Раньше ведь памперсов не было. По семь-восемь смен постельного белья в квартире сушилось. Всё время хлорка, кипячение, стирка.
Мы с отцом и старшим сыном жили в Москве, а младший с женой в Загорске. Отец умер в 1992 году.
Записал Анатолий Северинов
(Продолжение следует)
Добавить комментарий