Из рассказов начальника УГРО 6

На фото: 1984 год. Учения группы захвата.  Один «преступник» засел на крыше, другой в подвале. Мы их окружали, выкуривали дымовыми шашками… Потом, конечно, повязали.

   Количество преступлений заметно выросло. Хоть и говорится, что криминальная статистика выросла оттого, что мы стали все регистрировать, складывается такое впечатление, будто в 1990-е годы у людей перестали функционировать некие сдерживающие центры.  И законодательство стало слишком мягким, каким-то размытым.
   Раньше было ясно, что за конкретное преступление человек обязательно получит то, что ему причитается согласно Уголовному кодексу. Сейчас в новостях можно услышать, как человека, совершившего достаточно тяжкое преступление, приговаривают к большому сроку УСЛОВНО.
   Вот и думаешь: то ли это политика, какая-то специфическая, то ли денег не хватает на содержание всех преступников под стражей…
   Да, людей сидит очень много, а на свободе виновных ходит еще больше. Потому что еще больше латентных, скрытых преступлений, которые нигде не зафиксированы и потому не раскрыты. А безнаказанные преступления порождают последующие, подчас еще более страшные.
   Криминальная обстановка сейчас намного сложнее, чем когда я работал в милиции. Мне, с точки зрения обывателя, который уже пятнадцать лет не носит погоны, представляется, что к преступлениям сейчас относятся с большей легкостью, нежели раньше. Тогда каждое происшествие было ЧП!
   А люди… Мне иногда кажется, что в руководстве центрального телевидения засел какой-то маньяк. С утра до вечера: стрельба, кровь, насилие…. То двадцать пять серий «Зоны», то какой-то урод, убивающий всех подряд, то всех убивает «Бешенная», то какая-нибудь «Помешанная»…
   Для чего это делается, Господи? Боже мой, а где же добро?! На каких примерах учить детей??!
   И вот подросток, а то и взрослый телевизора насмотрелся, за компьютером в «стрелялки» наигрался, где «замочил» десяток встречных-поперечных, и потом всем этим «одухотворенный» вышел на улицу… Он чувствует себя крутым, он в своем праве. Он уже запрограммирован на убийство!
   Недавно разговаривал с ребятами, занимающимися информационной безопасностью. Они меня спрашивают:
- Почему в нашем городе не нужны структуры безопасности информации, интеллектуальной собственности?
   - Не знаю, - говорю. – Наверное, сейчас важнее к зиме подготовиться.
   Но когда у нас руки дойдут до информационной безопасности, Запад уйдет настолько далеко… И разовьется он интеллектом наших же ребят, которые не нашли применения на Родине.
   Зато когда я смотрю новости местного телевидения, честное слово, у меня поет сердце. Показывается нормальная жизнь людей с их заботами, тревогами и радостями. Телевидение должно быть для человека, а не против него.

   20. ДЕЛО О ПРОПАВШЕЙ СТАРУШКЕ
   Это было, в году 1988-ом. В те времена у нас был достаточно хороший состав розыскников. Если основной контингент оперов в милиции движется на повышение, вверх по служебной лестнице, или переходит в соседние службы, то опера, занимающиеся розыском, достаточно стабильно занимаются своим делом.
   У нас в Управлении уже не один человек, а два работали в специализированном отделе по розыску без вести пропавших, число которых выросло с началом перестройки. Формально эти пропажи отчетность не портили, ну, исчез человек… На самом деле половина исчезнувших становилась жертвами преступлений. Вторая половина – пропавшие в силу того, что были больны, большая часть – сердечники.    Пошел бодрый веселый человек в лес за грибочками, и упал замертво. Через несколько лет его косточки нашли, а то и нашли… Это случалось и при советской власти, но увеличилось число бродяг, бездомных. Такие прежде всего попадают в графу «неопознанный», потому что и документов у них нет, и опознать их не могут.
   У нас уже много пропадало людей. Искали, находили, но с одной бабушкой получился любопытный казус.

   РАРИТЕТЫ
   На Клементьевском поселке жила-была старушка, назовем ее Прасковья Ивановна. Одинокая, верующая, жившая  в своем замкнутом пространстве. Контактов ни с кем у нее не было, а если и были то, в Троице-Сергиевой лавре, которую она регулярно посещала.
   И вот в один из осенних дней соседи этой старушки пишут письмо на имя начальника милиции о том, что старушку уже давно не видно и не слышно.
   Я как начальник розыска возглавляю оперативную группу, которая быстро решает, что Прасковья Ивановна отдала Богу душу, и лежит, бедная, в своей квартире.
   С понятыми  и представителями домоуправления вскрываем квартиру. Но старушки там не находим. Зато находим другое, такое, что у нас глаза на лоб полезли.
   Ее двухкомнатная «хрущевка» была похожа на запасник очень солидного музея.
Не говоря уж о том, что было развешено по стенам, на полу были стопками сложены иконы в окладах, с драгоценными камнями, раритетные, стариннейшие книги, в кожаных переплетах на пергаментной бумаге. Помню, меня поразила библия, величиной ноготь. А некоторые книги, если стоймя поставить, были едва не в мой рост.
   И большое количество крестов: от маленьких нательных до огромных, чуть не двухметровых.
   Это был склад огромной ценности. Кроме диванчика и еще нескольких предметов домашнего обихода, все было заставлено, заложено, завалено… И конечно, все это стоило огромные деньги, а некоторые предметы, наверняка, были бесценны. И с исторической, и с культовой точки зрения. До нас доходит, что пропала не простая старушка, а какой-то загорский «Гобсек».
   Сообщили о находке в Лавру. Там снарядили комиссию, которая очень быстро приехала, все скрупулезно осмотрела, составила акт, подписала протокол о «находке».
   И я им объясняю, что эти сокровища сегодня увидели многие, а завтра узнает весь город, поэтому, оставлять их здесь не следует. Поэтому, говорю, забирайте-ка их в Лавру, где они будут под вашим присмотром. Думаете, они отказались?
В общем, Загорское УВД передало по акту все найденные ценности в Троице-Сергиевскую лавру.

   ПОЯВЛЕНИЕ СТАРУШКИ
   Мы завели на старушку розыскное дело. А еще при осмотре ее квартиры было замечено, что кроме старушки в доме присутствовал кто-то из молодых людей. На это указывали некоторые вещи: дорогая безопасная бритва, кассетник с записями современных песен. Но соседи никаких молодых людей около Прасковьи Ивановны никого не видели. И дело зависло.
   Через три-четыре месяца мне звонят из дежурки: объявилась жива-здорова Прасковья Ивановна. Хочет сделать заявление об ограблении.
   И жалуется пропащая старушка, что приехала домой после долгой отлучки и не нашла двух-трех икон, пары священных книг, крестика нательного… Ни о каких залежах церковных раритетов не говорит.
   -Кто же вас, Прасковья Ивановна, мог обокрасть? – спрашиваю.
   - Соседи говорят, что милиция приезжала. Она и обокрала.
   - Да, мамаша, было такое. Приезжала милиция - вас разыскивала по просьбе соседей. Вы же исчезли, никому не сказавшись. А вещи ваши никуда не пропали. Все в целости и сохранности хранятся в Лавре. Можем дать адресок. А то в окошко посмотрите, вон она, напротив.
   Старушка ничего не сказала, поджала губы и очень недовольная ушла.
   А мы подумали: что-то тут не так. Решили провести оперативное мероприятие. И не торопясь, а где-то через месяц, направили несколько оперов - посмотреть за старушкиной квартирой.
   И вот день – два проходит, и наблюдают наши соглядатаи, как молодой человек приносит какой-то тюк. Звонит в дверь, ему открывают, он заходит. Через некоторое время выходит уже без вещей. Через день другой молодой человек опять что-то несет Прасковье Ивановне. Его берут, приводят в милицию.
   Молодой человек объясняет, что тете он несет посылку, которую прислал родственник из дома.
   Сам молодой человек здесь не живет, прописан на западной Украине. Посылку в присутствии понятых вскрываем: старинные церковные книги, иконы…
   Объясняем ему, что книг и разной церковной утвари мы уже изъяли у «тети» наименований восемьсот. Не на одну церковь хватит. И к тому же, вы живете на западной Украине, а посылка, судя по обратному адресу, послана из Сибири.
Приходим к старушке, и находим у нее несколько посылок, отправленных из разных городов Советского Союза.

   «БОГОУГОДНОЕ ДЕЛО»
Оказывается, двое предприимчивых молодых людей, провалившихся на вступительных экзаменах в семинарию, решили сделать небольшой бизнес.
От имени настоятелей Лавры они рассылали «прелестные письма» в далекие монастыри, скиты. Описывали тяжелое положение «Центра русского православия» и просили для поддержания устоев прислать самое ценное, что еще сохранилось по окраинам Земли русской.
   Плуты играли на самом святом и добрые люди присылали безумной ценности вещи на адрес Прасковьи Ивановны. Верующую же старушку мошенники убедили, что это богоугодное дело. А сами, судя по всему, собирались на этом нажиться и искали каналы сбыта.
   Мы опять связываемся с Лаврой. Нас просят: не надо заводить уголовное дело. Вы совершили хороший поступок, спасли немалые ценности от расхищения. Передавайте нам присланное. А мы сами определим наказание мошенникам, и с Прасковьей Ивановной тоже поговорим. Ручаемся, что впредь они такого совершать не будут.
На том дело «пропавшей старушки» закончилось. Думаю, несостоявшиеся семинаристы свое получили.
   Мне особенно заниматься этим делом было недосуг. Число уголовных преступлений росло, а церковные раритеты в конечном итоге поступили туда, куда верующие со всей страны их и посылали.


   На фото: 1978 год.  Примерно в то время произошла история с «говорящей головой».
   На втором снимке 1987 года я, зам по оперативной части, с другим замом по службе – Шаровым Василием Ивановичем. Он такой обстоятельный, неторопливый, выдержанный. Совершенно замечательный человек.

   Когда я читаю «он был беден, но честен», то думаю, что это сильное преувеличение. Честными, хорошими людьми становятся в процветающей стране. Причем люди не «урвавшие» кусок от голода или с жиру, а создавшие частную собственность своими усилиями, своим потом. Это время непременно наступит, когда законы будут писаться для всех, а не только для бедных, (ведь для богатых они не писаны). Тогда все у нас будет в порядке и преступности будет меньше. Но это произойдет не сразу.
   Главное, это – человеческий стержень. Раньше он был в Вере. Сейчас этот стержень могут создать книги, литература. Если подросток читает книги, с вероятностью 80%-90% можно сказать, что он станет порядочным человеком. Но читать надо книги, а не желтые газеты и журналы, где пишут о «фабриках звезд», «блестящих» и «звенящих».
   Для того, чтобы человек не стал преступником, его надо воспитывать. Ламброзо был прав: мала вероятность, что в семье алкоголиков родится будущий академик. Вырастет такой же алкоголик, который на примере родителей будет пить, кого-то обижать и докатиться до ручки.
   И безнадзорные детки 90-х годов, которые сейчас вырастают… - нас ждет кошмар! Мы еще хлебнем горя, от тех детишек, что появились на свет и вырастали в эпоху безвременья.
   Мне иногда говорят: - Баскаков, приземляйся. Смотри проще, где как можно выжить, заработать.
   Я так не могу. Своим детям хочется оставить что-то интересное. Когда я работал в розыске, каждый день получал удовлетворение оттого, что кому-то помог, за кого-то заступился. Я себя уважал. А это дорогого стоит: уважение самого себя.

   21. КУКА ГОРОХОВ
   В бытность мою начальником розыска карманные кражи были достаточно распространенным явлением. Даже пришлось создать специальную группу по предупреждению и раскрытию таких преступлений. Этих оперов у нас так и называли «карманниками». Они, как и сами карманные воры, были в своем кругу элитой. Поскольку раскрыть эти преступления, поймать вора за руку очень сложно. Надо хорошо знать повадки «щипачей», и ловить их именно «на кармане». Если не поймал, тот сбрасывает кошелек или деньги, которые успел добыть из кармана или сумки, и возникает проблема с доказательной базой.
У нас в районе был вор в законе….
   Вообще, за мою службу их было немного – всего четыре за 22 года. Совершенно разные люди. Один был организатором крупной банды. Второй – обозленный убийца, рецидивист.  Жуткий человек с очень милой фамилией. «Отмороженный» не то слово. Я спокойно отношусь к преступникам, но этот был даже не человеком. Мразью. На нем столько крови…
   Третий вор в законе был пришлый. Смотрел в городе за порядком среди воровских. Устраивал «правИла». Но особым авторитетом не пользовался.
  А один из первых был карманником. Ему тогда было, примерно, как мне сейчас, лет пятьдесят пять – пятьдесят шесть, из которых больше тридцати он провел в зоне.
Там он был уважаемым человеком. Его слушались беспрекословно. А на свободе он как-то растерялся. Не знал, куда себя деть и к чему применить. Единственное, что он мог делать виртуозно – совершать карманные кражи.
   Он был всегда при деньгах, хотя и без карманного промысла его бы кормили и поили, поскольку в то время, а это конец 1970-х – начало 1980-х годов у воров была своя иерархия, другие понятия… Это целый пласт, может когда-нибудь расскажу.
У этого вора в законе была интересная кличка «Кука». И простая фамилия - Горохов.
Наши опера взяли его «на кармане». Он даже не успел вытащить руку из чужой сумки и сбросить кошелек. Старый стал.
   Воры стареют быстро. Их существование весьма далеко от обычного. И пятидесятилетнего рецидивиста по здоровью вполне можно сравнить с семидесятилетним человеком, ведущим нормальный образ жизни. Но опытного рецидивиста взять на месте преступления очень трудно.
   Так вот Куку Горохова поймали и с помпой привели. «Куку Горохова взяли с поличным!» Счастье было неописуемое.
   Его оформляли в моем кабинете. И ему вроде как становится плохо. Хватается за сердце, бледнеет, глаза закатываются, изо рта пузыри…
Мы скорей звонить в «скорую». Я уже поработал в розыске лет десять, но признаюсь, слегка растерялся, и говорю:
   - Хлопцы, хватайте его скорей, тащите к раковине.
   Притащили Куку в туалет, он там бьется в судорогах, его брызгают водой…. И тут я смотрю, что-то торчит из-за унитаза. А туалет у нас всегда чистый, прибранный.    Вытаскиваю: женский ридикюль.
   Куку поймали, оказывается, на второй краже и, будучи в радостной эйфории, даже не обыскали. Вот он и разыграл «припадок», чтобы сбросить добычу.
И так ловко скинул ридикюль в милицейском туалете, что никто их хлопотавших вокруг не заметил.
   Мы посмеялись:
   - Кука, ты, конечно, великий артист, но все равно сядешь.

   22. ШАПКА ЗОЛОТА
   Еще один любопытный случай с карманной кражей произошел года через три. Ловим на вокзале цыганку. Берем с поличным «на кармане». Молодая, невероятно красивая девчонка, ну, само очарование! Карманница. Приводят ее, оформляют. Все как положено.
   Но видимо, она на вокзале промышляла не одна или было  какое-то прикрытие, в общем, сообщили в табор. Он стоял на Гражданском поселке, там, где сейчас Лаврское подсобное хозяйство.
   Часа через четыре Загорское УВД окружают цыгане. Столько цыган в одном месте я никогда не видел. Сотни две или три.
   А я как раз был ответственным по Управлению. У нас это практикуется: один из старших офицеров всегда замещает начальника, если тот уезжает по делам или домой после работы.
   И вот я думаю, что предпринять в этой необычной ситуации. Вызываю оперов, говорю:
   - Найдите-ка мне барона этого табора. С ним и пообщаемся.
   Мне отвечают: - Искать не надо. Он в дежурной части сцены устраивает. «Изверги, говорит, отпустите безвинного человека».
   Приводят цыганского барона. Импозантного, солидного. Одет не по-цыгански, а цивильно так. В элегантных очках. Позолоченных, а может золотых.
   - Начальник, - говорит. – Нехорошо. Наша девчушка завтра замуж выходит. Сегодня у нее предпраздничный день, она вышла погулять и никак не могла что-то своровать.
   Я говорю, что есть показания свидетелей, есть изъятые вещественные доказательства. Поэтому мы ее задерживаем, несмотря на красивую цыганскую историю про свадьбу, которую вы мне тут рассказали. Он обещает привести жениха, свидетелей…
   Я, конечно, не поддаюсь на уговоры. Тогда он обещает стать табором под стенами УВД. «И я из этой комнаты никуда не уйду».
   Объясняю, что отойду по делам, поэтому рассиживать в моем кабинете у него не получится, а вот в коридорчике – пожалуйста.
   Он идет в коридор и там садится. Час сидит. Два сидит.
   Цыгане тоже не расходятся. Силу мы естественно не применяем. Проверили у них документы. У всех паспорта: обычные граждане Советского Союза. Что делать?
   Проходит еще какое-то время и этот барон говорит:
   - Борис Владимирович, вы меня моложе лет на пятнадцать, вам еще жить и жить. И я хочу предложить небольшую сделку. Девочка моя родственница, она мне дорога…
   - Плохо, вы воспитывали свою родственницу, если она ворует.
   Он признает, что это у нее случайно получилось. Чувствую, идет на попятную. Соглашается с тем, что она задержана по закону, но и не хочет терять лицо. А барон тут говорит, что отойдет на пятнадцать минут, а потом придет и сделает мне «предложение, от которого я не смогу отказаться».
   - Я тоже читал «Крестного отца», - говорю. – Послушаю ваше предложение.
   Минут через пятнадцать барон возвращается с шапкой. Дело было в марте-апреле, уже тепло, но еще кое-где лежал снег.
   И эта мужская зимняя шапка полная золотых украшений. На глаз я не мог определить, но среди золота мелькали и крупные камни, с виду драгоценные.
   - Все золото с табора сняли, - поясняет. – Отпускай девочку. Тут хватит и тебе, и со всей милицией поделишься.
   По тем временам это было дико.
   - Уважаемый, - говорю. А я люблю обращаться к людям «уважаемый». – Вашу родственницу я отпущу, но только через три дня. Преступление было малозначительным и до суда она может погулять, но сейчас, и тем более за золото….
   Я уже рассказывал, что кабинет у меня был оборудован по последнему слову техники. Видеозапись велась и все такое.
   - У меня встречное предложение: вы забираете эту шапку с золотом и выходите отсюда свободным человеком. Поскольку дача взятки должностному лицу статья такая-то… Извините, я вас не предупредил, у меня ведется запись и вы можете получить даже больший срок, чем ваша милая родственница.
   Этот умный, серьезный человек, даже в лице изменился. Загорелся как мальчишка:    - А покажите!
   И я ему «а показал». Потом он ушел. На прощанье я ему сказал: - Вы отсюда выйдете с одним условием, чтобы табора здесь не было. А через три дня, когда мы проведем следственные действия, можете забрать девочку.
   Так и получилось. Через три дня девчушка ушла. Дальнейшая ее судьба мне неизвестна. И табор ушел, больше о нем я не слышал.

Записал Анатолий Северинов
Фото из архива Бориса Баскакова