На фото 1983 года: академия МВД, третий курс. Я уже майор, начальник розыска, хотя выгляжу тут хулиганистым мальчишечкой, да еще с отрезанной головой. Это летние сборы в Дубненском районе. Мы изучаем расчлененный труп, разумеется, резиновый муляж, описываем его, упаковываем. Нас учили, как это и случается подчас, что на месте преступления опер может оказаться один, без криминалистов, без следователей или экспертов. А опер – царь, бог и воинский начальник. Должен знать всё и всё уметь.
Первый слева стоит тоже загорский милиционер, Язьков Анатолий Владимирович – тогда он был командиром роты. Потом он стал замначальника Загорской милиции, руководил следствием.
Другой снимок 1988 или 1989 года. На выборах председателя Загорского Совета у микрофона выступает Юдаков, позже он стал первым главой районной администрации, и я жду своей очереди.
Меня наряду с Николаем Семеновичем Деминым выдвигали в председатели Совета, но я отказался. Пусть Николай Семенович работает. А мне хватало забот в должности начальника криминальной милиции.
Хотя мой дед, Сысоев Александр Герасимович, еще до войны был «мэром» Загорска. Сначала он был директором фабрики, потом маленького заводика, потом председателем горисполкома. Долго работал в этой должности. Потом попал в аварию и умер.
26. СОВЕТ ДЕПУТАТОВ
В конце 1980-х годов я был секретарем парторганизации Загорского УВД, в которой было свыше трехсот коммунистов, и гордился этим, и это была серьезная работа.
Но когда началась перестройка, и все были охвачены прогрессивными идеями, я решил тоже заняться политикой. Избрался в районный Совет, где стал председателем комиссии по законности.
Совет депутатов Загорского района тогда был очень большой, сотни две человек, и мне нравилось, что там высказывались свежие мысли, которые даже могли иногда реализовываться.
Но работа двигалась медленно. Мы долго сочиняли Устав, дополнения к нему. Очень много спорили.
Запомнился депутат Ким, он тогда руководил Дорожно-строительным управлением. Я хорошо помню, как мы вторые сутки сидели над какой-то, в общем-то, ерундой, перебивали друг друга, занимали очередь у микрофона, а он выходит, и говорит, давайте, мол, я вам анекдот расскажу.
Все опешили. Спор идет о демократии и высших материях, а тут – какой-то анекдот. Ким рассказывает:
- Собрал лев всех зверей и предложил построиться. По правую лапу – умные. По левую – красивые.
Все выстроились, только мартышка туда – сюда бегает. Никак не выберет: к умным пристать или к красивым.
Ким резюмирует: - Вот так и наш Совет. Походит на ту мартышку.
Все переглянулись, и после этого быстро стали приниматься наши местные законы… 
Но мне хотелось заниматься чем-то большим и серьезным. И тут подоспел указ о том, что суды, занимающие негодные помещения, должны быть переведены в административные здания. Решение это очень умным не назовешь, но оно меня так вдохновило, что я всю свою кипучую энергию использовал для перевода районного суда из развалюхи в 25-том квартале в административное здание. И так достал нашу администрацию, что власть предержащие сочли благом быстренько перевести суд в то здание, где он сейчас находится. Может, указ и был рассчитан на подобные «волеизъявления»? Пожалуй, это было мое самое серьезное достижение в комиссии по законности.
«ОСТАНОВИТЬ ПРЕСТУПНОСТЬ»
Жизнь становилась всё хуже и хуже. Плохое снабжение, в магазинах – шаром покати, люди стали выглядеть как-то серо. Уже не жили, а выживали. И я решил: нужно что-то сделать в отношении милиции, как-то поддержать сотрудников, найти субсидии…
Пошел в библиотеку и принялся изучать материалы по местному самоуправлению, интересовался, как обстоят дела с милицией или полицией в других странах. Вычитал, что в США давно принят закон, разделяющий федеральные и муниципальные органы правопорядка. И у нас всё шло к тому, что федеральные органы ведут следствие, уголовный розыск, криминалистику, а муниципальные – занимаются тем, что близко людям, что рядом с ними – охрана порядка на улицах, в населенных пунктах. В маленьких городах США выбирают шерифа, а он подбирает себе помощников и отвечает перед местным населением.
Но откуда взять средства на организацию всего этого?
Читаю дальше. Оказывается, в Соединенных Штатах по инициативе жителей небольших городков создается некоммерческий фонд «Крайм стопперс» (Остановить преступность).
Так появилась идея: для организации местной милиции создать фонд. И назвать его «Остановить преступность».
В то время я увлекался прыжками в воду и, неудачно прыгнув с вышки в бассейн, повредил спину. Провалялся в больнице около месяца, а так как бездельничать не привык, то написал на больничной койке устав этого фонда. К концу моего пребывания в больнице медсестры мне вовсю помогали: записывали, стенографировали, я только успевал диктовать.
Обратился в нашу комиссию по законности. В ней подобрался замечательный народ. Некоторые до сих пор, второй десяток лет депутатствуют. Мы обсудили идею, и пришли к тому, что если грамотно построить работу фонда, она принесет плоды.
Постановили, что этому фонду городская власть передает несколько объектов, которые смогут приносить доход. Эти средства и пойдут на создание муниципальной милиции.
Самое удивительное, что и районный Совет наше решение утвердил. Почти без обсуждения.
Меня избрали председателем фонда «Остановить преступность». Передали на его баланс много разного: пару магазинов, рынки, автостоянки. С условием, что там будет налажена работа и, конечно, всё будет под контролем соответствующих организаций. КРУ и тому подобных.
В плане собственности тогда была страшная неразбериха, в администрации даже не представляли, кому принадлежит та или иная автостоянка. Не знали, кто с них зарабатывает деньги, куда их девает…
К тому эти точки уже «опекались» разными мальчиками с золотыми цепями в малиновых пиджаках.
СПРУТ РАЙОННОГО МАСШТАБА
И начались интересные вещи. Вдруг по загорскому радио выступает человек, представившийся работником хлебокомбината. Он рассказывает, что трудится больше двадцати лет на автомашине, развозящей хлеб, и ставит её на стоянке, к примеру, на Рабочем поселке. И неожиданно эти стоянки передают какому-то подозрительному фонду, которым управляет какой-то Баскаков, носящий вдобавок подполковничьи погоны. Этот Баскаков, наверняка, кладет себе в карман несчитанные деньги, видно, хочет стать первым миллионером нашего района…
Этот выступивший по радио, известнейшая личность с отвратительной кличкой, был казначеем одной из группировок организованной преступности. Той, что обосновалась в гостинице «Загорск», рядом со зданием администрации.
Я посмеялся. Плохо тогда представлял себе политику и околополитическую жизнь, больше зависящую от частных интересов.
Мы еще не приступили к работе, как начались проверки. Нарушений не обнаружилось. Тут же появляется статья в местной газете о том, что такой-сякой Баскаков решил заработать на хорошем деле.
Ко мне приезжают из главка и говорят:
- Ты или преступления раскрывай, или уходи на пенсию и занимайся бизнесом.
Я объясняю, что это не бизнес, а фонд поддержки будущей муниципальной милиции.
Мне в ответ: - Ты коммунист, замначальника крупного управления внутренних дел, зачем тебе эта политика, эти Советы?
- Я занимаюсь делом, чтобы создать милицию, которая будет работать на улицах, и которой у нас нет до сих пор…
В общем, начали на меня давить. Я принялся огрызаться. Выступал в газетах, на радио.
Потом кто-то из серьезных «хлопцев» организовал в одной из центральных газет заказную статью под названием «Спрут районного масштаба». В ней расписали, какой я негодяй.
Я поехал в редакцию газеты, попытался объяснить, но меня не хотели слушать. Думаю, что там всё было проплачено.
Знакомые посоветовали обратиться в «Огонек». Журнал был на подъеме, печатал смелые материалы. В редакции «Огонька» меня выслушали и сказали, что опыт организации подобного фонда стоит распространить на всю страну. «Огонек» напечатал правду обо мне и о фонде на целый разворот. Злопыхатели поутихли.
ОБЛАСТНОЙ СОВЕТ
Мы решили начать со стоянок. Первая, которую задумали облагородить, находилась в центре города за рынком, где сейчас новые торговые ряды. Пригнали трактора, их бесплатно предоставили дорожные организации.
Что вы думаете? Жители выходят с плакатами и протестуют.
У меня немножко опускаются руки, но в это время начинаются выборы в областной Совет, и районная администрация предлагает мне избираться. Если, мол, будешь в том Совете, то сможешь свои идеи пропагандировать на всю область.
Я баллотируюсь в областной Совет первого созыва. Езжу на собрания избирателей, выступаю на заводах, рассказываю о себе и своих задумках. И народ поддержал. На выборах прохожу «в легкую», и уже в областном Совете меня выбирают заместителем председателя комиссии по законности. И в районном Совете я состою по-прежнему. В сутках часов хронически не хватает.
А начальство теребит: или уходи в Облсовет, за тобой сохранится должность и звание, но будешь только депутатом, или оставайся в милиции и тогда уходи из Совета.
Тут вдобавок ко всему совершается жуткое, не раскрываемое преступление. Убили молодую девушку. Этому «висяку», я начинаю уделять всё свое время…
На снимке середины 1980-х я стою третьим справа. Мы тогда получили телефонограмму о том, что во Владимирской области сбежала группа опасных преступников, вооруженных автоматами Калашникова. Они захватили автомашину, но «рванули» не в сторону Московской области, а в противоположную. Однако нашему УВД предлагается на дороге ведущей из Владимира в Загорск отработать схему задержания.
Наша группа захвата, усиленная двумя снайперами, кинологом, автоматчиками, выбрала место, которое нельзя объехать, двумя фурами перегородила дорогу, определила засады. Потом, правда, схватились за голову, мы же с автоматами друг напротив друга лежим – перестреляем своих же, отработали другую схему. Полностью продумали ловушки для преступников. Ведь, не дай бог, если бы в Загорск прорвались эти вооруженные «чудаки». Милиция тогда ходила без пистолетов, захвати преступники «оружейку», - милиция осталась бы без оружия. И вот когда все возможные варианты захвата отработали - целый день там тренировались, ответственно отнеслись к делу - сфотографировались на память.
А тех преступников взяли. Такие же парни, как и мы, из милиции Владимирской области.
На втором снимке: начало 1980-х. Убийство в селе Константиново. Мы только приехали на место, криминалист, собирался фотографировать следы преступления, и «щелкнул» походя.
27. ПОСЛЕДНИЙ «ВИСЯК»
Не успели меня выбрать в областной Совет, как произошло страшное преступление. Пропала молодая девушка. Её нижнее белье со следами крови мы находим в мусорном контейнере «Пассажирского Авто Хозяйства», как тогда называлась колонна 1791. Начинаем разбираться. Никто в охраняемый «ПАХ», кроме своих, въехать не мог. Но свои - это сотни такси, сотни автобусов, тогда всё это было государственным, сотни шоферов, обслуживающий персонал… Их родственники и знакомые.
Я из «ПАХа» не ухожу, начальник розыска там днюет и ночует, опера всех «шерстят»… Ищем преступника. Подключились аналитики, после долгих размышлений, вычислили, высчитали, кто мог это сделать. По тому, когда уезжал, как возвращался, промежуток времени, который он не может объяснить… Задерживаем его.
Я двадцать два года проработал в уголовном розыске. Процентов на восемьдесят знаю, когда разговариваю с преступником, а когда с честным человеком. Может быть, это – врожденная интуиция, или с годами профессиональное чутье выработалось.
Я доверяю людям, верю им. Проверяю, перепроверяю. Потому, что если не веришь людям, то лучше в милиции не работать.
Года два назад был в нашем ОБЭПе, раньше он назывался ОБХСС. Вхожу к одному из лучших оперов, и вижу плакат: «Никому не верь». Говорю ему:
- Сними. Нельзя такое вешать.
Так меня это задело, пошел к начальнику милиции:
- Позор. А если кто-то увидит? Мне, милиционеру, стыдно это читать, а каково людям, которые к нему придут? Сначала он не верит тому, кого вызвал как подозреваемого, потом –свидетелю, потом жене, а потом и самому себе верить перестанет. Так нельзя работать, так нельзя жить!
…И вот сидим мы друг напротив друга с этим «хлопцем», и я чувствую, что преступление он совершил. У нас были основания его задержать на несколько суток. И вот день сидим, два…
Тем временем его беременная жена сбегает из роддома, и устраивает у меня сидячую, вернее, лежачую забастовку.
На дворе - демократия, плюрализм, гласность… И всё это вроде бы неплохо, но руководство старается выглядеть соответственно моменту. Словом, начальство из Москвы ругается последними словами: то я в политику ударяюсь, то с беременными воюю. Объясняю, что с беременными не воюю, а раскрываю особо опасное преступление. Начальство приказывает: отпустить подозреваемого!
Пришлось подчиниться.
ЭКСТРАСЕНС НА ВЕРТОЛЕТЕ
Работаем по этому преступлению уже несколько месяцев. Разыскиваем тело девочки. Предполагаемый район её нахождения вычислили. В болотистой местности, куда не так просто забраться. В резиновых сапогах, по уши в грязи, в болоте ищем. Не можем найти. Чего только не делали.
А я люблю вычитывать о всяких новинках, у меня электроники видимо-невидимо было и в кабинете, и дома. И вычитываю, что наука склоняется к тому, что в экстрасенсорном восприятии что-то есть. Ну, думаю, раз наука не против, поработаю и я.
Еду в Москву, где мне рекомендуют одного уникума-экстрасенса. Как я его уговаривал! Наконец, он согласился, но с таким условием, что сможет по фотографии найти телесное биополе, если до него будет не больше двухсот метров.
Объясняю, что там болота. Тогда, говорит, сверху лучше всего.
Но я упертый, к тому же депутат Облсовета. Поехал, куда следует, где…, ну, словом, воспользовавшись своим депутатским мандатом, заполучил вертолет.
Утюжили мы с экстрасенсом этот район Бубяковских болот много часов. В вертолете - грохот, тряска зубодробительная. И хотя мы были в шлемофонах, когда приземлились, чувствовали себя как боксеры после нокаута. Земля кружится, голова как котел, никого не воспринимаем, и ноги не ходят. Ничего у нас не получилось. Не нашли девочку.
Это преступление до сих пор сидит во мне как заноза. Четыре нераскрытых на моей совести, и каждое я помню до мельчайших деталей. Её родители мне говорили, что только на меня рассчитывали…
Начальство опять подступает: выбирай - или депутатство, или служба в милиции. А милицейскую пенсию я уже два года как выработал.
28. ДЕЛА БАНКОВСКИЕ
Тут приглашает меня управляющий банком ММКБ начальником юридического отдела. И службу безопасности, мол, я подтяну, и с техникой разобраться помогу. А что депутат, так это не помешает. Даже наоборот.
До этого в банке я был, может, раза два, и то по служебным делам. Но обещают нормированный рабочий день, и зарплату в несколько раз выше милицейской…
Пишу рапорт об увольнении. Оформляюсь в банк.
Специфика работы совсем другая.
Докладываю управляющему, что мне нужно учиться. Он в ответ: их центральный филиал, как раз направляет сотрудников на курсы специалистов по безопасности: Швейцария, Германия, далее везде….
Месяц я учился этому ремеслу. В тринадцати городах нам рассказывали, как организовать банковскую безопасность. И многое другое. Например, о действиях в случае захвата заложников. Познакомился с очень интересными людьми. Узнал много нового. На этих курсах учились специалисты по безопасности многих европейских банков. Хорошо нас учили.
Пока я путешествовал по Европам, районный Совет постановил фонд «Остановить преступность» закрыть. Всё его имущество: рынки, автостоянки и прочее - вернулось в те руки, из которых некогда забирали.
Через пару месяцев ко мне приходит подполковник из ГАИ и рассказывает, что на областном уровне создали фонд «Правопорядок». В районах открывают филиалы, и ГАИ просит разрешения воспользоваться нашими наработками, уставными находками. Пожалуйста!
Неплохой фонд у них получился, только черпал средства из других источников: процентные отчисления из бюджета, штрафные санкции… Возглавлял его Одиноков Юрий Васильевич, умница, хороший, ответственный человек.
Потом случился обвал. Дефолт. Большинство коммерческих банков лопнули. Наш банк тоже.
НЕФТЬ И ДУМА
Люди, с которыми я учился в Швейцарии, порекомендовали меня главным сотрудником безопасности самой крупной нефтяной компании.
Затем работал в Мосгордуме и Госдуме. Занимался вопросами борьбы с организованной преступностью с Александром Ивановичем Гуровым, генерал-лейтенантом и знаменитым сыщиком МУРа, создавшим до этого управление по борьбе с оргпреступностью, а впоследствии и партию «Единая Россия». Сейчас он председатель комиссии по безопасности Госдумы.
И опять стало не хватать времени, как в уголовном розыске.
А года через три я устал от московской жизни. И в 2000-ом году вернулся в Сергиев Посад.
Записал Анатолий СЕВЕРИНОВ
Фото из архива Бориса БАСКАКОВА
Добавить комментарий