Выбор Дорожинского

13 июня 2013

Порой должность, да ещё общественно значимая, неразрывно и безвариантно ассоциируется в народном сознании с определённым человеком. Например, говорим «Дорожинский» – подразумеваем «председатель территориальной избирательной комиссии». Привыкнув к подобным штампам, мы с удивлением обнаруживаем их ложную нерушимость: «Как так? Дорожинский больше не в ТИКе?»

Да, дорогие друзья, осенние выборы его волнуют сегодня ровно столько, сколько и нас с вами, простых избирателей. О любопытном «избирательном» этапе в своей жизни и прочем не менее интересном – сам Александр Леонидович.

Шаг 1

– Почему вы считаете, что я ушёл накануне осенних выборов? – удержаться от укора было сложно, но наш гость не склонен уходить от ответа. – Решение уйти появилось ещё во время выборов в октябре. Заявление написал в апреле; раньше было нельзя – надо было закончить формирование участковых комиссий на 5 лет в соответствии с новым законом, – на столе появляются полстакана муки, полстакана сахара, 2 яйца и почему-то соломка к чаю.

Шаг 2

– Я решил, что этот этап моей жизни закончен. Три года назад, когда я только перешёл в ТИК из участковой комиссии на Ферме, было любопытно – хотелось ощутить масштаб, что ли… И я его ощутил. Было много интересных историй – есть что вспомнить, - Александр Леонидович сбивает сахар с яйцами. – Например, мало кто знает, чего нам стоило за полчаса до открытия участков вернуть к жизни три КОИБа, не сработавших утром 14 октября…

Шаг 3

– Или, например, история с выборами президента. Представьте, в «поле зрения» камеры на одном участке попала… часть кабинки для тайного голосования. И всё это транслировалось в Интернет, конечно… Мы сработали оперативно, но жалобу от наблюдателей всё-таки получили, – к гоголю-моголю добавляем просеянную муку и ванильный сахар. – Но сейчас это уже не переживания, а история. Я теперь полностью отдаю себя основной работе и творчеству.

Шаг 4

– Когда в ТИК звонили из местных администраций или из области, скажем, в 10 утра, то очень удивлялись, что меня не было на месте. Представьте, на высоком уровне не все понимают, что должность председателя ТИК – общественная и не освобождает от работы на основном месте. Для меня работа в ТИК шла параллельно работе в военном институте, где я, кстати, служу уже 20 лет, – чайной ложечкой наливаем пять маленьких «блинчиков» и ставим в духовку.

Шаг 5

– А чего вы удивляетесь? Я закончил мехмат БГУ в Минске и авиационную академию Жуковского, так что здесь как раз нет ничего удивительного. А вот творчество – это, действительно, непредсказуемо. Как я пишу стихи или музыку? Вот честно, не знаю! Идея всегда приходит неожиданно – так и появляются записи на талончиках, на телеграфных бланках… – снимаем лопаточкой почти мгновенно испёкшийся «блинчик» и быстро «заворачиваем» в него кончик соломинки.

Шаг 6

– Первые стихи я начал писать в школе, но играть на гитаре тогда ещё не умел. Да и самой гитары не было. Я учился играть… на бумаге: складывал в несколько раз «ватман», расчерчивал его на лады и струны – это и был мой первый «инструмент». Сейчас я много выступаю, пою свои песни (их в авторской копилке нашего гостя около 300), записал 3 диска, в 2010 году победил на фестивале «Сердце России», и о начале творческого пути вспоминаю с улыбкой, – оставшиеся «блинчики» в горячем виде превращаем в лепестки, наворачивая их вокруг бутона.

Простейший рецепт, а какой эффектный и вкусный результат! Главное – печь «блинчики» на каждый цветок отдельно: печеньки очень быстро застывают, поэтому скрутить из одной партии несколько цветков не получится. За столом Александр Леонидович, изумительный собеседник, сыпал историями – что ни случай, то притча. И мы не можем обделить наших читателей: большинство услышанных баек мы выложили на нашем сайте. Заходите и наслаждайтесь!

 

Ольга Канатникова

 

 

Специально для любопытных читателей – короткие истории от Александра Дорожинского, которыми он щедро поделился с нами во время приготовления чудного букета. Здесь и личное, и общественное, и рабочее, и творческое… Очень надеемся, что вам будет интересно так же, как и нам – по крайней мере, на кухне Александра Леонидовича мы заслушались его рассказом. Итак…

 

*Вы не замечали, что всё в жизни получается достаточно случайно? Я приехал на Ферму жить и работать ещё в 93 году. Писал стихи, писал песни, но никого из здешней творческой среды не знал – варился, так сказать, в собственном соку. И в 2000 году решил поучаствовать в «Посадской лире». В последний день приёма я принёс свои стихи… Вышел в финал. А после конкурса ко мне подошёл Владимир Сосин, в то время возглавлявший литобъединение «Свиток», и спросил: «А не хотите ли…?»

Оказалось, что хочу, и даже очень хочу! «Свиток» – это общение с людьми, которые делают примерно то же самое, что и ты; это обмен опытом; это учёба, в конце концов… «Свиток» дал мне воздух, и в моём творчестве начался новый период, я на другой уровень вышел. «Свиток» даже разделил моё творчество на «до» и «после» с лёгкой руки Владимира Николаевича…

 

*Кулинария не моё поле, но и здесь есть определённая копилка историй. Помню, когда дочери исполнилось десять лет, мы с женой решили испечь на праздник необычный торт. Мы его испекли – с домиком, ёлочкой, забором… И я, и жена математики, поэтому просчитывали и под линеечку чертили детали домика, который должен был собраться как сруб. Всё получилось, только проковырялись мы тогда до двух часов ночи… Между прочим, в этом году мы с Ирой отметим 25-летие семейной жизни! Может, ещё что-нибудь испечём…

 

*Наши розы идеально подходят к кофе. Я сейчас сварю… Кстати, кофе в нашем доме варю только я, по своему проверенному рецепту. Поделиться? Пожалуйста, никаких секретов! Доводим воду в турке до закипания, снимаем её с огня и всыпаем туда молотый кофе. Видите, даже без огня он шапкой поднимается? Потому что процесс идёт!

Перемешиваем, снова ставим на огонь, прогреваем, но не до кипения: как кофе начнёт подниматься, снимаем турку, перемешиваем напиток. После этого мы снова ставим турку на огонь и прямо перед закипанием снимаем. Кофе готов! Вы, кстати, с чем предпочитаете – коньяк, молоко, бальзам, «Амаретто»?..

 

*Вы спрашиваете, зачем я пошёл работать в избирательную комиссию – сначала участковую, а потом территориальную. И я сейчас анализирую – действительно, почему я пошёл? Ведь начинал-то я с рядового члена участковой комиссии на Ферме – ходил с урной к тем избирателям, которые в силу различных причин не могли сами прийти на участок…

Я думаю, мне просто интересно общаться с людьми. В день выборов бывало от десяти до сорока вызовов. Со временем мы уже знали всех, от кого ожидали заявки – год от года ходили к одним и тем же, но люди-то все разные! Помню, была на нашем участке одна милейшая женщина, радушная! Всегда нас встречала как дорогих гостей: «Давайте я вам чаю!..» – «Да времени нет…» Она, между прочим, ветеран НКВД.

 

*Вот я уже не работаю в ТИК, а шлейф за мной от этой работы, наверное, ещё долго тянуться будет (улыбается). Ну, пусть будет, как будет… Первым меня позвал в ТИК Валерий Петрович Тарасевич (председатель ТИК с 2006 по 2009 годы – прим. ред.)

Мне стало интересно попробовать себя в новом качестве, но отговорил меня тогда наш замполит – в то время я ещё не был гражданским: «Ты, – говорит, – нам здесь ещё нужен. Мы на тебя рассчитываем, поэтому не заинтересованы в твоём совмещении». Вот и поговорили. Но я его понял – претензий у меня не возникло.

Но в 2010 году дело планомерно двинулось к увольнению из армии. Я точно знал, что 11 апреля 2011 года станет для меня последним днём в погонах, а что будет 12 апреля, я не знал. Но на печи в 45 лет сидеть не будешь! И вдруг в этом вакууме – «А давай к нам!» Я – к замполиту: «Слушай, мне нужен подписанный протокол, потому что я не знаю, что со мной будет дальше.

Это, конечно, не работа – общественные начала для исполнения обязанностей председателя ТИКа не предполагают зарплаты, деньги перечисляются только во время выборов. Но мне нужно чем-то заниматься!» И замполит подписал. Я же тогда не знал, что после увольнения в запас в звании подполковника останусь работать в институте старшим научным сотрудником…

 

*Тот, кто не знает, какой груз обязанностей лежит на плечах членов участковых комиссий, никогда не поймёт, за что организаторам процесса голосования выплачивают вознаграждение. Поверьте на слово: работы там столько, что не каждому это по силам! Кстати, с непониманием сути работы членов участковых избирательных комиссий я столкнулся – чего уж там скрывать-то, собственно говоря! – в нашем городском Совете депутатов.

Во время подготовки выборов 14 октября я буквально воевал с нашими городскими депутатами, чтобы добиться выделения дополнительных денег для участковых комиссий, на участках которых, собственно говоря, и проходили выборы главы города. Не поверите – я написал в Совет множество писем со всеми обоснованиями! И вот меня приглашают на предсоветную комиссию, где присутствовали Крыжов, Вохменцев, Князьков, Горовец, Захаров и другие депутаты.

Я понимал, что должен вести себя вежливо и разговаривать мягко – и, знаете, я долго держался. Но когда ТИК стали обвинять во всех смертных грехах, наступил момент, когда я попросил: «Можно, я вам скажу?» Мне дали слово, и я сказал: «В 2011 году вы образовали городскую избирательную комиссию. Тогда вы с ТИКом не советовались, приняли решение самостоятельно. Потом вы сами назначили выборы главы города. В результате вы возложили на ТИК полномочия городской избирательной комиссии, созданной вами же, но я даже не был приглашён на заседание Совета, где принималось это решение! Так какие теперь у вас возникают к нам вопросы, если до этого вы все решения принимали без нашего участия?!»

И тут звучит волшебная фраза депутата Князькова: «А зачем участковым комиссиям платить? Они же добровольно пошли на это дело!..» Всё! И я чувствую – между нами даже не пропасть… У меня сразу все аргументы закончились. Сейчас, пользуясь случаем, передаю благодарность депутату Вохменцеву, который когда-то давно сам был председателем участковой комиссии. Он просто спросил у коллеги: «А ты хоть раз работал на участке?..» И деньги в итоге дали. Правда, уже после выборов…

 

*Работа в институте? А что вы хотите об этом знать (улыбается)? У меня допуск к определённым сведениям, поэтому не скажу ничего такого, что вам знать не надо. Институт имеет отношение к ядерному щиту России – это общедоступная информация. У КПП института стоит памятник Николаю Мирликийскому с надписью «Создателям ядерного щита России» – этот памятник может увидеть каждый. Что касается моего профиля… Большого учёного из меня не получилось, но во время учёбы в БГУ я получил три патента на свои изобретения. Ну, вот, пожалуй, и всё о работе (опять улыбается).

 

*В школьные годы я занимался плаваньем. Занимался долго и серьёзно, поэтому кроме учёбы и тренировок ничего почти и не видел. Но в девятом классе я из плавания ушёл и вдруг обнаружил, что мир многообразен! Я и в радиокружок пошёл, и фотографией занялся, и поэзией увлёкся – вообще стал читать много и запоем, был записан сразу в пять библиотек! А тут ко мне друг зашёл и сыграл на гитаре какую-то простенькую песенку на трёх аккордах…

У меня всё просто перевернулось в сознании. Я – к этому другу: «Научи!» – «Ну, давай… Что могу, покажу». Потом я нашёл преподавание гитары в одном из домов культуры в Витебске, родном городе. Стал ходить туда, но гитары у меня ещё не было. Через какое-то время родители всё-таки купили гитару – не помню, какого производства, но помню, что за 17 рублей 20 копеек с чехлом из мешковины…

И я играл каждый день до часу – до двух ночи! Но с той гитарой случилась очень грустная история… Когда меня забрали в армию – я тогда уже учился на первом курсе БГУ, но в 84-85 годах отсрочки не давали, забирали всех, причём даже несмотря на наличие военной кафедры – я эту гитару взял с собой. А кто я был в армии в начале службы? Молодой зелёный солдат. Но ведь были и сержанты… Они и играли чаще всего на этой гитаре.

Однажды очень строгий дежурный по части пришёл в нашу казарму после отбоя. «Деды» играли на гитаре в ленинской комнате. Представьте реакцию дежурного: во-первых, после отбоя, а во-вторых – в ленинской комнате! В те времена это было настоящим кощунством. И дежурный гитару просто взял и разбил. Наутро мне отдали только ремень… Придя из армии, я начал подрабатывать, чтобы купить новую гитару. И я её купил – ленинградскую, за 56 рублей. Крутизна невероятная! Она до сих пор у меня хранится, хоть и рассохлась уже вся, но выкинуть не могу – это для меня нечто такое, что выходит за рамки обычного музыкального инструмента…

 

*Я много выступаю, причём делаю это с удовольствием и перед маленькой аудиторией, и в больших ДК. Гитара у меня с металлическими струнами – они гораздо жёстче нейлоновых, но зато дают звук в зал. Собственно говоря, из-за этого у меня уже давно не берут даже кровь из пальцев левой руки: когда регулярно и много зажимаешь струны на грифе, подушечки становятся не каменными, конечно, но достаточно жёсткими…

Кстати, история появления этой гитары тоже весьма любопытная… Вы знаете Дмитрия Лукьянова, который теперь является сердцем «Четырёх четвертей»? Мы с ним пересекались ещё до появления в его жизни этого магазина. Он тогда занимался реставрацией и вообще музыкальными инструментами прямо у себя дома…

Дима-то меня тогда и спросил: «А ты не хочешь поменять гитару?» Я пришёл к нему и даже растерялся – долго не мог выбрать инструмент, не мог определиться – нейлон или металл мне нужен… Остановился на металле – собственно говоря, на гитаре, с которой выступаю по сей день.

 

*С подачи Владимира Николаевича Сосина я начал писать песни на чужие стихи. Ловлю себя на мысли, что не могу объяснить этот процесс. Чаще всего, конечно, беру стихи, долго вчитываюсь в слова – мне надо проникнуться, чтобы пришли первые ноты будущей песни… Иногда это как вспышка, как взрыв – быстро и именно так, как нужно: увидел – и всё. Иногда процесс долгий и мучительный – работаешь над песней, что-то переделываешь, но если «не идёт», откладываешь и забываешь…

А бывает и обратный процесс – когда не музыка в стихи, а наоборот, стихи в музыку. Это невероятно редкое явление, но и оно случается. Вот вам пример. У Сосина есть стихотворение «Тростниковая дудка». В своё время он подал его на конкурс «Осенняя лира» – его проводила библиотека на Звёздочке. И это стихотворение напечатали в газете… С другой стороны, где-то примерно неделю у меня в голове крутилась мелодия. И вдруг мне в руки попадает эта газета… Это было точкой соприкосновения. Получилась песня.

 

*На «Сердце России» я впервые попал в 2007 году с подачи Александра Ананичева. В 2010 году стал победителем в номинации «автор-исполнитель», а в 2012 году оказался в жюри этого конкурса. Его организаторы стали моими большими друзьями, и я обязательно поеду на этот праздник и в этом году. Атмосфера там потрясающая! В один день звучит 60-70 номеров. Номер – это не обязательно выступление барда, ведь может приехать и хор! Конечно, «Сердце России» собирает полный зал, и такое событие я не пропущу (в этом году фестиваль пройдёт 13 и 14 июля в Березняках – прим. ред.).

 

*У меня есть три альбома, все они записаны на «Тонусе» с помощью звукорежиссёра Сергея Бочкина. Мне очень нравится, как он работает, как строит звук. Сергей легко согласился на запись, и мы с ним работали в третьем, четвёртом и шестом году. Разумеется, тиражирование полученной записи – это уже моя забота. Помню, как занимался распространением первого альбома на кассетах…

Звонил в московские студии, а там совершенно сумасшедшие цены и тысячные тиражи. Мне такого количества было не нужно… В общем, есть свои сложности. Сейчас материала накопилось много, можно и не один диск записать, но я ещё не вписался в нынешний ритм жизни после сумасшедшей работы в ТИК… Меня, так скажем, слегка оторвали, за один день не вернёшься. Но, конечно, всё будет – и диски, и книги, и новые песни.

 

*Помню, однажды отправил маме и сестре домашнюю запись своих песен. Прошло довольно длительное время. Мама приезжает к нам в гости и, конечно, «сыграй», как без этого… И я пою свою песню, а мама вдруг заявляет: «Ты её не так поёшь». Я говорю: «В смысле?! Это моя песня, я её автор и пою так, как считаю нужным!» А она мне говорит: «На кассете она звучит по-другому». Вот так-то. И действительно: я заметил, что спустя какое-то время я пою свои же песни немного иначе…

 

P.S. На прощание Александр Дорожинский подписал нам на память сборник своих «краткостиший». Почерк у Александра Леонидовича, надо сказать, самый что ни на есть «врачебный». Оказалось, что даже к этому обстоятельству у нашего гостя есть любопытный комментарий: «Ещё в школе, когда нам задавали конспектировать работы Ленина, одноклассники надо мной смеялись: «Где тебе удалось раздобыть оригиналы?» Уже тогда я писал далеко не каллиграфическим почерком» J

 

 

С уважением, Александр Дорожинский