22 августа 2013
It can be difficult, in Russia, to know what is real and what is artificial, and so it is in the gold-drenched auditorium, – пишет Эллен Барри в газете The New York Times.
И это не о спектаклях под названием «информационная программа ВРЕМЯ» с амфорами, стерхами и щуками. Это о настоящих спектаклях – в Большом театре. Но сперва переведём: «В России бывает трудно узнать, что реально, а что искусственно, в том числе в этом залитом золотом зале».
Корень прилагательного artificial – art (искусство), что и определяет его значение – искусственный.
All media exist to invest our lives with ARTIFICIAL perceptions and arbitrary values, – сказал канадский философ и литературный критик Маршалл Маклюэн. – «Все средства массовой информации существуют для того, чтобы окутывать нашу жизнь ИСКУССТВЕННЫМИ ощущениями и случайными ценностями».
В прилагательном gold-drenched ключевым является корень drench (заливать). Так что дословно оно означает «залитый золотом» или «покрытый позолотой».
A blank helpless sort of face, rather like a rose just before you DRENCH it with D.D.T., – пишет английский литературный критик Джон Кэри о ком-то из современной британской аристократии, которую он терпеть не может. – «Пустой беспомощный тип лица, скорее похожий на розу, перед тем, как вы ПОЛЬЁТЕ её ДДТ».
Под реальной и искусственной жизнью Большого театра американская журналистка понимает настоящие аплодисменты зрителей и те, что спровоцированы клакерами. Клакеров можно наблюдать и в нашем ДК Гагарина на концертах столичных звёзд. Они приносят в зал огромные букеты цветов, громче всех кричат «Браво!» и тусуются либо возле гримёрных, либо у заднего крыльца ДК после концерта. За счёт артиста они сопровождают его «чёс» за «чёсом».
In the crowd that enters the Bolshoi Theater before the ballet, it is not hard to spot Roman Abramov and his team, as long as you know what you’re looking for, утверждает Эллен Барри. – «В толпе, заходящей в Большой театр перед балетом, несложно заметить Романа Абрамова и его команду, если вы знаете, каковы их приметы». Это непримечательные россиянки среднего возраста в шерстяных пальто. Вид у них сугубо деловитый. Они собираются на лестнице, а незадолго до первого звонка выстраиваются группами, точно пловчихи-синхронистки, и исчезают в потоке тех, кто направляется в зал.
Роман Абрамов через матерей артистов балета забирает контрамарки, раздаёт их клакерам и объясняет им, кому и в каких местах хлопать. Зачем нужны клакеры? Experienced performers are seeking something very specific from the applause like extra seconds to catch his or her breath between the end of an adagio and the beginning of a variation. Young ones fear their performance will be met with silence, – объясняет «дирижёр клаки» Абрамов. – «Опытные исполнители ищут в аплодисментах нечто очень конкретное, например, дополнительные секунды чтобы восстановить дыхание между концом адажио и началом вариации. Молодые боятся, что их выступление встретят тишиной».
Тем не менее физически пострадавший от закулисных интриг руководитель балетной труппы Сергей Филин говорит о клакерах так: You could call these people the domestic spirits of the Bolshoi Theater. Эту «романтику» переведите сами.
Добавить комментарий