2288

   МОСКОВСКОЕ ХОРЕОГРАФИЧЕСКОЕ
   …И вот мы, радостные, идем с мамой из суворовского училища, куда меня приняли, и чуть ли ни на соседнем здании читаем объявление: «Дополнительный набор в класс особо одаренных детей». На здании табличка «Хореографическое училище».
   Я прошу маму: давай попробуем, я люблю танцевать, ну, что я буду всю жизнь в шинельке ходить, опять же, все документы с собой…
   У мамы была авантюрная жилка, и она согласилась. Зашли в училище, что-то там увидели у меня за ухом, отправили за медицинской справкой. Поехали в больницу, правдами и неправдами, без очереди попали к врачу, взяли справку, что здоров, и за ухом у меня ничего опасного нет. Все сделали в течение трех часов.
   И я сдал два экзамена. Один по ритмике и проверке музыкальных способностей, а второй – профессиональные данные: шаг, подъем, прыжок и тому подобное.
   Желающих поступить в дополнительный набор класса для особо одаренных было шестьсот человек. Случайно проходивший мимо мальчик стал одним из трех, принятых в это училище.
   Так с опозданием почти на две недели, 13 или 14 сентября, стал я учиться хореографии.
   В общеобразовательной школе я был почти отличником, а в
училище уже нет.
   Из Тушино выезжал в семь утра. Сначала трамваем, от «Сокола» на метро до «Площади Революции». Переход на «Проспект Маркса»… На дорогу в один конец уходило часа полтора. Давали мне рубль на еду, но я был сладкоежкой, и тратил все деньги на конфеты. Учиться было тяжело. Но я занимался. От большого тщеславия. Очень хотелось чего-то добиться.
   А потом у меня происходит роман с итальянской балериной.
   Дело в том, что у хореографического училища, где я учился с 1961 по 1968 год, был договор с Миланским театром «Ла Скала». К нам по культурному обмену приезжали юные балерины, а наши певцы ездили в Италию стажироваться.
   С Анной-Марией у меня был юношеский роман. Я с ней часто показывался на людях, и когда она уезжала в Италию после учебного года, провожал в аэропорту, ну, и романтическая сцена прощания не осталась незамеченной.
   После училища из-за этой любви я стал «невыездным», так как в те времена отношения с иностранцами не приветствовались.

   ЗОЛОТОЙ МАЛЬЧИК
   («Золотым мальчиком» прозвали Гордеева в западноевропейских газетах, когда он, еще будучи учащимся хореографического училища, выехал на зарубежные гастроли– прим. А.С.)
   Когда я поехал первый раз за границу, то у меня случилось ЧП. Танцевал очень сложный номер, поставленный Леонидом Михайловичем Лавровским. Танец Феникса из балета «Красный мак». Технически очень сложный танец. Единицы могут его исполнить.
   А я раньше не пришивал туфли. Была другая метода. Мы мочили пятки или же канифолили.
   И вот я танцую на сцене, и у меня спадает туфля с ноги!
   Мы выступали в театре Шампз-елезе, публика солидная. Много приглашенных балетных людей, от которых зависело будущее наших гастролей, и каждого исполнителя в отдельности.
   Я танцую в одной туфле, делаю вид, что ничего не произошло. Публика приходит в неистовство.
   Я выходил на поклон к зрителям раз пятнадцать. Я выхожу, кланяюсь, ухожу, выхожу, кланяюсь, ухожу..., пока не получил разрешение от дирижера оркестра повторить.
   Пришлось танец повторить.
   А в театре, особенно на гастролях, с этим строго. Разные интриги… У нас в труппе была Мария Леонова и Александр Богатырев, очень хорошие танцовщики, на которых директор хореографического училища Софья Николаевна Головкина в этой поездке весьма рассчитывала. Они должны были по ее мнению быть первыми.
   А бисы – непредсказуемы. Номер, который очень хорошо принимается, бывает, что на бис никто не попросит. А бывает, как в данном случае, никто ничего не ожидает, потому, что и до меня это танцевали, а тут – такой успех.
   Мы бисировали второй раз, а потом и третий раз. А бис не так просто осуществить. Это не под фонограмму. С нами живой оркестр – шестьдесят или восемьдесят человек – и дирижер должен сказать с какой цифры они начинают, с какой страницы восемьдесят человек заиграют…
   Так продолжалось все гастроли. Из Парижа мы отправились в Лондон, и там у меня продолжался «звездный час», когда я бисировал, когда был № 1.
   То же самое было в 1975 году в Америке с труппой Большого театра. Выступало очень много выдающихся артистов. Лиепа, Васильев, Лавровский, Владимиров, Богатырев, Кондратов…
   Но тем не менее в Штатах я прошел лучше всех, и афиша с моим фото «Спартак в полете» мелькала по всей стране. Километровые очереди за автографами у Линкольн-центра.
   Это запоминается на всю жизнь.

   БОЛЬШОЙ
   Когда после училища я пришел в Большой театр, художественным руководителем был Юрий Григорович.
   Выдающийся балетмейстер нашего времени и незаурядная личность. Но помня успех, который был у меня во время гастролей училища во Франции и Англии, французский импресарио Альгаров пригласил меня. Меня одного. Он хотел, чтобы я танцевал с французскими труппами. Называл меня «мой маленький Нуреев». Нуреев был непревзойденный танцовщик во всем мире.
   Наш Госконцерт распорядился по другому. Они сделали группу из тринадцати человек. Назначили Раису Степановну Стручкову руководителем группы и отправили во Францию. Мы выступали с  концертом из двух отделений примерно в двадцати городах.
   Я, естественно, спросил разрешения на эту поездку у Юрия Николаевича, который разрешил. В то время артисты получали очень мало, но государство -очень много.
   Вообще своими гастрольными поездками  я заработал для Госконцерта более двух с половиной миллионов долларов. Доллар был другим. По нынешним временам – это, наверное, миллионов двадцать.
   Выступали очень успешно. Я приезжаю осенью, и Григорович спрашивает:
   - Где вы были?
   - Юрий Николаевич, вы же сами меня отпустили. Вы знали, где я.
   - Я знал, но я забыл, – отвечает он.
   В то время восстанавливался балет «Пламя Парижа», там сложное па де де, которое я танцевал в школе. И он видно на меня рассчитывал. Но я уехал на гастроли. А здесь все заболели….
   Он был очень недоволен тем составом, который танцевал.
   И сразу все претензии ко мне. После этого полгода не видел меня в упор. Полгода я ходил по театру и доказывал… Я был наглый, молодой, а мне не давали танцевать.

   СССР, ДАЛЕЕ ВЕЗДЕ
   Мы выезжали на выступления по городам России. А в советское время в магазинах ничего не было. Приезжаешь в какой-нибудь город, обязательный начальник управления общественного питания начинает показывать нам все рестораны города. Мы, как правило, выезжали на три – пять дней, и эти дни превращались в сплошное хождение по элитным предприятиям общепита. Этим мы были обделены в Москве, где совершенно не было времени на подобное времяпровождение.
   Или же для нас открывались «черные входы» в разные магазины. То есть, можно было приобрести всевозможный дефицит: женские сапоги и все такое…
   Мы этим не особенно пользовались, но тем не менее.
   Какие были очереди за автомобилями! Когда мы побывали на гастролях в  Перми, мне выдали разрешение на покупку «Волги». В то время это было что-то! На гастролях в Горьком я сказал, что хотел бы купить «Ниву». И они мне это устроили.    Я был, наверное, первым в Москве, кто начал ездить на «Ниве».
   В 1973 году после Международного конкурса артистов балета я стал очень популярен. И не только на сценической площадке. После избрания делегатом на XVII съезд ВЛКСМ участвовал во многих программах, меня часто приглашали и как артиста балета, и как оратора. Евгений Тяжельников, который был тогда первым секретарем ЦК ВЛКСМ, много занимался продвижением всяческих идей, чтобы молодежь не была упущена. Патриотическое воспитание, военное, спортивное, даже за строительство Байкало-Амурской магистрали агитировали. Еще от комитета комсомола Большого театра я, скажем так, шефствовал над Московским Университетом.
   За границей нас привечали по-другому.
   Вспоминаются гастроли в Аргентине. Мы с Павловой ездили туда раз пять. С нами выступали артисты театра «Колон». За пятнадцать дней мы выступили в двенадцати городах.
   Первое выступление проходило в одиннадцать часов дня. Потом в час дня и в одиннадцать вечера. Но больше всего меня поразило… Мы выезжали в Аргентину пять раз, и всегда график был очень напряженный. Выступали и в одиннадцать вечера и в час ночи.
   Туда мы летели с пересадками 28 часов. Из зимы в лето. В молодости обмен веществ несколько другой, и после самолета выходили распухшие. Пока летишь, ноги опухают. И вот в этом состоянии нас привозят в гостиницу, и мы в час ночи отправляемся перекусить. Рядом с театром «Колон» полно народу. В Аргентине очень жарко, поэтому они выходят на прогулки поздно вечером. И вот первая ночь - мы сидим в ресторане неподалеку, и я обращаю внимание на скопление людей вокруг театра. Такое живое кольцо, многие сотни человек. Спрашиваю импресарио:    - Мигель, что представляют сегодня в театре?
   - Ничего не представляют, - отвечает импрессарио. – Это люди, которые пришли покупать билеты на ваше завтрашнее выступление.
   Конечно, было приятно, но мы еще не знали, что произойдет в Мар-дель Плато…

   Продолжение следует

   Записал Анатолий Северинов
   Фото из архива Вячеслава Гордеева: "Поэмы Лиара", "Икар", "Свисток" - творческий вечер 25.12.1984.

Поделиться:

Добавить комментарий

Текст комментария:

Последние материалы