Что наша жизнь? Балет 3

   АРГЕНТИНА
   Гастроли в той же Аргентине. Небольшой городок Мар-дель-Плато.
Мы сели в машину, и водитель сделал какой-то знак публике, облепившей автомобиль. Прием был очень хороший. Мы выступали даже не «двойниками», а «тройниками». (Три выступления за день – прим. А.С.) И люди нашу машину несут на руках. Подняли вместе с нами, пронесли метров десять, поставили и начали толкать. Водитель потом объяснил, что не хотел «гонять» аккумулятор. Очень жарко было. Это конечно поражало.
   Но самые большие впечатления остались от посещения немецкого завода «Мерседес». Их музей – это очень интересно. Интересно было на заводе «Кока-Кола». Высокотехнологичное предприятие, на котором все автоматизировано, все очень чисто, совсем другой мир производства.

   ТРАВМА
   Олимпийских чемпионов готовят к одной Олимпиаде. Если довелось поучаствовать в двух – очень повезло. А у нас двадцать лет тяжелейшие нагрузки. И надо не сломаться. А если сломался, то надо восстановиться. И продолжать.
   Я разорвал «ахилл». И первый из танцовщиков с подобной травмой вернулся на сцену. Причем вернулся в том же качестве, что и до травмы.
(АХИЛЛОВ РЕФЛЕКС - подошвенное сгибание стопы в результате сокращения трехглавой мышцы голени в ответ на удар по пяточному (ахиллову) сухожилию - прим. А.С.)
   Это случилось в 1978 году. Танцевал адажио в балете «Спартак» и ускакал со сцены на одной ножке…
   Буквально на следующий день труппа улетала в Париж. Париж для меня оказался трудным городом. Я там был много раз. Но так, чтобы танцевать в «Гранд опера» или в театре «Бастилия» не сложилось. Я мечтал станцевать в «Гарнье», и танцевал в «Конкорд Лафайетт», «Пале дэ спорт», а вот там не получилось.
   И вот в 10 утра самолет улетает в Париж, а меня в это время в ЦИТО везут на операцию.
   Раньше операции делали не как сейчас: два прокола и всё. Тогда делали полостные операции. Разрезали, входили, отрезали отмирающие ткани. «Ахилл» либо расползается, либо рвется, как будто отрезали. И вот эти концы подрезают, соединяют, сшивают лавсаном. Сухожилие становится короче. Потом надо долго разрабатывать. Очень болезненно.
   После такой операции заниматься разрешали не раньше, чем через полгода. И только через год люди начинали что-то делать, но уже никогда не возвращались в прежнюю форму, что была до разрыва. А так, скажем, уже дотанцовывали.
   Меня предупредили, что будут лопаться спайки.
   Это страшное ощущение. Разливается такое тепло в этом месте, и чувствуешь, будто все мышцы рвутся.
   Я на второй день после операции начал заниматься с резиной. Подумал, что хуже уже некуда. Но стало лучше.
   Через две недели я уже в длинном гипсовом «сапожке» по самое некуда уехал из ЦИТО. Потом мне сделали маленький «сапожок» до колена, в котором я пошел заниматься в зале.
   Поверил врачу и уже через три месяца вышел на сцену. Вскоре Большой театр выехал на гастроли в Оренбург, мы с Надеждой Павловой танцевали «Мелодию» Дворжака и  бисировали. Через шесть месяцев, когда обычно разрешают только начинать заниматься, я уже танцевал весь балет «Жизель». Побил все рекорды восстановления.
   В балете нужно иметь не только волю, но и здоровье. И конечно, способности.

   БЫЛО БЫ ЖЕЛАНИЕ
   Что можно посоветовать мальчикам или девочкам из глубинки, которые хотят танцевать, но у которых в силу разных причин нет такой возможности?
   Сейчас очень много информации. И в и-нете, и видеозаписи разные продаются. Структурированы по классам, с музыкальным сопровождением. Записи всех балетов продаются. Поэтому даже безо всякого образования можно хотя бы изучить всё это. Обязательно нужно выучить терминологию на французском языке. Вся терминология балета на французском, ведь Франция – родина балета.    И нужно, чтобы рядом был хотя бы один профессионал, который правильно объяснит и научит.  Знаете, это как на фортепиано, важно с самого начала обучения правильно поставить кисть. Так и здесь. Самодеятельные занятия хороши для того, чтобы поддерживать уже выработанную форму, когда уже есть понимание движений, достигнут определенный уровень.
   А для начала: станок, прыжки маленькие, прыжки большие – это всё требует методических занятий с преподавателем. И нужно большое желание.
Классическим балетом самому невозможно заниматься с нуля.
   Надо ехать в Москву. Если девочка или мальчик способные, они поступят, их возьмут в общежитие.

   24 ЧАСА В СУТКИ
   На Западе сытая спокойная жизнь Им не надо ничего добиваться. Все уже есть. А у нас надо было найти свое место, завоевать его, пробиваться локтями. Особенно в Большом или в Мариинском театрах. Это серьезная проблема.
   Я являюсь председателем государственных комиссий в разных хореографических училищах. Каждый год в конце апреля – начале мая в каком-нибудь училище принимаю экзамены.
   Если я приезжаю в Пермь, то вижу, что там выпускают очень сильных, хорошо выученных учеников.
   В Москве или Санкт-Петербурге школы хорошие, но с учениками уже сложнее.    Почему? Потому, что много соблазнов. В России советского времени соблазнов не было, поэтому у нас был самый лучший балет. Самый сильный, самый профессиональный.  Люди все свое время посвящали балету. А во Франции они сходят в кафе, посидят, попьют винца, потом с удовольствием позанимаются, потом покурят…
   Но балетный труд должен быть безоглядный и все двадцать четыре часа в сутки. Тогда что-то получается. Если артист или его ученик начинает заниматься чем-то еще…
   Баланчин очень не любил, когда девочки из его труппы выходили замуж. Семья, не дай бог, дети…, это накладывает новые обременения, скажем так. То же и в Москве. Сегодня он сходит в театр посмотрит, как там танцуют. Завтра он сходит в драматический театр, послезавтра у кого-то юбилей…
   Когда я учился, то каждый вечер ставил один стульчик напротив другого и тысячу прыжочков - с пола на стул, со стула на пол. Это у меня занимало полтора часа.
Когда я занимался бодибилдингом, тысячу раз отжимался на кентосах. Это костяшки на кулаках. На что у меня ежедневно уходило четыре часа.
   А это - время. Если человек не занимается все свое время, а надеется только на свои способности, то ничего не добьется. В балете ведь надо двести раз попробовать, сто раз повторить, сделать тысячу упражнений. Не потому, что так прописано в книжке – это необходимость.
   Унифицированной системы нет. Каждый выбирает упражнения для себя.
   Вот у Барышникова был спортивный подход. Он точно рассчитывал всё, и на сцене не делал ни одного лишнего шага.

   ЗА ЖЕЛЕЗНЫМ ЗАНАВЕСОМ
   Раньше у нас был лучший балет. А сейчас лучшая половина разъехалась по ведущим театрам мира. Они везде заняли лидирующие позиции. Например, ученики моего педагога -Петра Антоновича Пестова все очень хорошо устроены. Они люди широко образованные. Пестов водил нас по музеям, прививал любовь к сценическому костюму, к архитектуре, он занимался нашим духовным воспитанием, предлагал литературу. Это дорогого стоит.
   Поэтому все его ученики являются художественными руководителями в разных театрах мира, и в Большом в частности.
   Если люди занимаются серьезно, у них не остается времени ни на что другое.    Сегодня слишком много соблазнов, и мне кажется, уже длительное время наблюдается упадок в балете. Это относится как к исполнительскому мастерству, так и к балетмейстерам – постановщикам.
   Все идет на потребу. И делают, что выгодно.
   Типичный пример – телепередача «Аншлаг». Да, народ хохочет. Над чем? Юмор там, к сожалению, не грибоедовский.
   Когда стабильности в обществе нет, возникает пена. И так во всем. Когда варят варенье, пенку снимают, остается настоящий продукт. Когда снимут пену в нашей культуре?
   Уже доказано, художник должен быть голодным. Когда он сыт, у него голова не так работает. Ему хочется спать, и вообще - другого хочется.
   Сейчас половина планеты пользуется услугами русских танцовщиков и балерин.    Можно с уверенностью сказать, что во всех иностранных труппах десять, двадцать, а то и восемьдесят процентов русские.
   Во времена «железного занавеса», когда мы не знали, что происходит на Западе, а они не знали, что у нас, была другая ситуация. А сейчас можно совершенно спокойно взять визу и поехать в другую страну, там спокойно устроиться на работу, пройдя конкурс.
   Я был первым из артистов балета, заключившим официальный контракт. Мы с Павловой тогда поехали в Италию и два месяца работали. Ездили с итальянской труппой, танцевали. Мы были в Большом театре «номер один», и нас никто выгнать не мог.
   Существует табель о рангах. Сейчас говорят, что каждый имеет свою цену, а тогда называли «класс». Мы с Павловой были самыми высокооплачиваемыми в мире.
   Был Нуреев, Барышников, Годунов, которые сбежали. Они имели свой статус. И мы, как приезжие звезды, тоже имели свой статус.
   Тогда я первый договорился с Министерством культуры, чтобы станцевать у нас хореографию Баланчина.
(Джордж БАЛАНЧИН (Георгий Баланчивадзе) (1904-83), балетмейстер, уехавший на Запад в 1924 году. Создатель американской балетной школы – прим. А.С.)
   В Италии мы танцевали Баланчина. За это я получил у нас хорошую трепку. Меня еще подначивали: - А если бы вы поехали в Саратовский театр, где идет балет саратовского балетмейстера. Вы бы и его танцевали?
   Я в ответ: - А зачем ехать в Саратов и танцевать постановку местного постановщика, когда есть возможность отправиться в Италию и танцевать Джорджа Баланчина, которую танцуют во всем мире кроме Советского Союза?
   В общем, мне опять досталось…

Продолжение следует

Записал Анатолий Северинов
Фото из архива Вячеслава Гордеева: "Дон Кихот" (1973 год), "Лебединое озеро",
"Сильфида".