6 октября 2013
«Только не пишите обо мне с восхитительными эпитетами», – попросила Людмила Галицкая, провожая «Копейку» после приготовления вкуснейшей мусаки. Признаемся, просьбу выполнить тяжело: растворяясь в волшебном голосе Людмилы Григорьевны, непременно убеждаешься в её особенности. Наша героиня, известная городу невероятно душевным конферансом различных культурных мероприятий и неконвейерным, «атмосферным» подходом к росписи молодожёнов, и в самом деле оказалась особенной.
Шаг 1
– В детстве я ходила во все творческие кружки, которые были у нас в Саратове: танцевала в балете, занималась вокалом, была лучшей ученицей театра чтеца «Данко». К нам приезжали Вознесенский, Евтушенко, другие известные люди, то есть уровень театра был достаточно высок. После школы я поступила в Саратовское театральное училище, но мама сказала, что в актрисы я не пойду. И я отправилась в авиационный… – начинаем обжаривать говяжий фарш.
Шаг 2
– Став специалистом по гироскопическим приборам, получила распределение на ЗОМЗ. В то время ЗОМЗ был флагманом отечественного производства оптики. Конечно, гироскопов там не делали, и я занялась другой работой. Параллельно занималась в народном театре, часто ездила в Москву – вела различные слёты, концерты, мероприятия. Когда мы начали читку «Грозы», появилась возможность поехать в Ленинград и получить второе образование, – к фаршу добавляем порезанные лук и баклажаны.
Шаг 3
– Там я и получила диплом по специальности «Психология и педагогика клубной работы», – на дно глубокой формы наливаем масло и укладываем слой порезанной мелкими кубиками картошки. – Вообще, учиться меня и обоих моих братьев научили папа с мамой. Родители поженились после войны. Папа служил, воевал под Халхин-Голом, затем на границе. Там он получил ранение, после которого его парализовало. И он, будучи неподвижным, всё равно остался прекрасным отцом: много разговаривал с нами, научил читать, привил любовь к книгам.
Шаг 4
– Я многое помню из детства. Помню хрущёвские времена, когда за кефиром, сыром и хлебом выстраивались очереди, а на полках магазинов стояли только крабы, которые были не по карману простым людям. Помню, как бегали гулять без разрешения отца – мы жили на первом этаже и выходили на улицу через окно, в двух парах шерстяных носков вместо обуви… Однажды меня отправили получать по талону сливочное масло; оно мне так понравилось, что я всё полкило съела... – сверху картошки выкладываем фарш с баклажанами.
Шаг 5
– Но у нас родители были настолько жизнерадостными, что сложности быта просто не замечались. А ведь мы вшестером жили в двенадцатиметровой комнатке в коммуналке! В каждой из пяти комнат жили лишенцы или родственники репрессированных – не было таких семей, которых эта беда обошла бы стороной. Нас это тоже коснулось: многие из маминой и папиной семей были расстреляны. И я точно знаю, что в советское время не всё было так, как преподносилось обществу, хотя добра в людях было больше, – мясо посыпаем порезанным болгарским перцем и помидорами.
Шаг 6
– Но вы знаете, я счастливая. Нет, правда, счастливая! Люди больше улыбались, охотно помогали друг другу, у нас были замечательные родители, которые сумели нас правильно настроить на жизнь. Единственное, чему папа нас неправильно научил, это доверчивости. Не пересказать, сколько раз я на этом обожглась… – заливаем форму соусом из стакана кефира, двух яиц, соли. – Но зато жизнь подарила мне прекрасных учителей, друзей, соседей, знакомых, работу по душе (Людмила Григорьевна уже много лет работает в ДК им. Гагарина – Ред.). Так что у меня всё отлично!
Пока чудесная мусака запекалась в духовке, наша героиня припомнила два случая. «Я много читала, что советский народ оплакивал смерть Сталина. Наверное, кто-то действительно плакал. Но у нас в коммуналке на кухне собрали общий праздник, все радовались и пели. Папа попросил нас, детей, вытащить на улицу все тома советской энциклопедии и полные собрания сочинений Ленина и Сталина, сложить их в кучу и поджечь. Всё горело, и никто нам даже слова не сказал. А мама… До последних дней она боялась. Когда я при ней позволила себе высказывания о текущей политике, она попросила: «Закрой окна и говори шёпотом, чтобы никто не услышал». Этот страх оказался неистребимым…»
Ольга Канатникова, текст и фото
Добавить комментарий