20 лет спустя

   История повторяется, и если она ничему не учит, то фарс может обернуться драмой, а на следующем  витке - трагедией. Это пессимистический взгляд. Оптимист скажет: могло быть хуже.
   Октябрьские выборы в России проходят через 20 лет после революционных преобразований 1989 года в соцстранах Восточной Европы и в СССР. У нас тогда впервые после 70 лет народу было предоставлено реальное право выбора из нескольких кандидатов в высший орган законодательной власти, названный I Съездом народных депутатов. Это тогда 90% голосов в Московском территориально-избирательном округе было отдано за опального бывшего первого секретаря МГК Бориса Ельцина.
   Демократические выборы в СССР, наряду с дозволенной экономической деятельностью, привели к слому однопартийной системы и гибели великой империи. Ожидались свобода и процветание. Однако, в отличие от живого организма, агония этноса может длиться и после распада системообразующих структур. Причём с непредсказуемым результатом.
   Но какими ещё могут быть результаты, если первейший «инструмент» изучения жизни страны – Всероссийская перепись населения - объявлен невместным, а его применение пока отодвинуто на несколько лет.
  Может быть, спустя несколько лет результаты переписи окажутся лучше ожидаемых нынешних? Но  цифры грустной официальной демстатистики могут измениться лишь в одну сторону. Или после очередных президентских выборов, подразумевающих 12-летний срок правления, статистические итоги предыдущих сроков будут не столь важны?

   Нечто подобное уже было. В 1937 году по недосмотру перепись разрешили, однако убийственные итоги коллективизации - необратимые потери населения страны, равные 7 миллионам  человеческих жизней, - повлекли убийственные «оргвыводы» в отношении самих организаторов Всесоюзной переписи.
  И это тоже происходило спустя 20 лет после революций 1917 года, сломавших великую империю, провозгласивших: «землю – крестьянам, заводы – рабочим, свободу – народам…»
   И также в 1937 году проходили выборы. То есть, выборы случались и до, и после, но те были особенными. Как и наши, сегодняшние выборы, они проходили 20 лет спустя после революции. Но на этом их сходство с нынешними, кажется, не заканчивается. Почитаем старые газеты?

                                                                  ***

        НАШЕ  ЗНАМЯ!

        Сегодня на Электрокомбинате имени Куйбышева великий, знаменательный и исторический день. Люди входят в ворота без торопливости и суеты. Они входят тесной, веселой толпой, но за воротами, не успеешь оглянуться, - никого уже нет, и по щепетильно чистенькому асфальту торопливо пробегает только куда-то торопящийся грузовик.
        Среди этих шумливых потоков молодых попадаются сивоусые старики. Они проходят к заводским входам без щебетанья и россыпи улыбок, улыбки у них копошатся под усами. Эти люди помнят старые ритмы старых заводов: и пыльные, корявые, забросанные бруком дворы, и согбенные, хмурые фигуры товарищей, и угодливые морды надсмотрщиков и шпионов, и сдергиваемые перед хозяином картузы, и озлобленные, острые взгляды молодежи, недавно начавшей скорбный путь пролетария.
        Теперь это в прошлом. Кто его знает, умеет ли наша молодежь представить это прошлое по нашим стариковским рассказам. Она проходит мимо стариков легким сегодняшним шагом, и у нее за плечами не волочатся никакие воспоминания, - ее жизнь только в сегодняшнем, таком небывало разумном, небывало естественном человеческом дне.
        Бывшее заводоуправление - это просторный высокий зал с типичным заводским фонарем в потолке. За левыми окнами фонаря блещет солнечный день, а правые окна голубеют предвечерним небом. На белом потолке переплеты ферм перепутались с солнечными лучами. Духовой оркестр играет первый марш, а половина зала уже заполнена. В центре откуда-то взялся хор, и вслед за оркестром гремит песня. Молодой человек в защитной гимнастерке на высоких звонких нотах вносит в песню солнечную, радостную вариацию, девушки смотрят на него одобрительно, Он смеется и краснеет.
        Полнощекая, румяная девушка в белой беретке с кем-то оживленно и напористо разговаривает, вдруг оглядывается и подхватывает песню:
        "Широка страна моя родная..."
        Не успели пропеть песню, а зал уже полон. Сколько здесь может поместиться? Семь тысяч, десять, семнадцать тысяч. На часах ровно четыре, когда уже трудно стало войти в зал, и председатель открывает собрание. Капельмейстер взмахивает палочкой и строго посматривает на басов, оркестр уверенно-привычно покрывает шум торжественно-стремительными звуками "Интернационала". И в этот момент сразу стало ясно, что это не обычное собрание: десять тысяч голосов со второго слова подхватили "Интернационал". Никто не дирижировал ими, но до самых далеких, у самой стены стоящих певцов никто не напутал, как будто этот десятитысячеголосый хор каждый день упражняется в пении. Все смелее и задорнее расширялся советский гимн под солнечным потолком зала и, наконец, покрыл оркестр.
        Так началось действительно торжественное и праздничное общее собрание рабочих и служащих Электрокомбината имени Куйбышева, посвященное только одному вопросу - о выдвижении кандидата в депутаты Совета Союза по Сталинскому избирательному округу города Москвы.
        И с первого же слова работницы лампового завода т. Славновой загорелось в собрании горячее чувство благодарности и разгоралось все больше и шире в словах говоривших рабочих, инженеров, представителей партии и комсомола. В самые ответственные и серьезные моменты человеческой истории люди не могут отказаться от чувства, если чувство бьет через край, если для чувства открыты просторные выходы, если чувство нельзя и непосильно сдержать. И в этом предвыборном собрании завода-гиганта чувство благодарности к товарищу Сталину стало единственно возможной формой избирательной работы. Поэтому так искренно и неудержимо ораторов прерывали аплодисментами и овацией, так единодушно голосование предупреждалось взрывом большого чувства десятка тысяч человек. Уже через несколько минут после начала собраний трудно было представить себе, что это просто общее собрание. В открытые двери вдали виднелись бесконечные ряды непоместившихся в зале людей, и было ясно, что это стоит в дружном, тесном единении, слившийся в едином горячем чувстве советский народ. И поэтому в самых ярких словах ораторов ощущались только начала еще невыраженных в слове синтезов, непосильных для нищего воображения итогов. А слова здесь были сказаны яркие и сильные. Здесь выступали прекрасные ораторы, как только прекрасна и сильна может быть искренность. За каждым словом человека здесь чувствовались огромные подсчеты мысли и любви, не подчиняющиеся словам. Когда Славнова сказала простую фразу: "Мне сорок лет, двадцать лет я жила до революции и двадцать лет после революции", стало так ослепительно ясно, какая сложная и неизмеримая разница между теми и этими двадцатью летами. И когда она хотела подсчитать, сколько сделано за последние двадцать лет, стало так ясно, что подсчет каждым произведен в сердце и что каждое сердце богаче самого гениального оратора. И так же точно расширялось в душе каждое сказанное на этом собрании короткое слово. И так же широко разливался гнев в глазах людей, когда с трибуны раздавались суровые слова о врагах:
        "Мы сделали бы еще больше, если бы нам не мешали эти гады: троцкисты, бухаринцы, шпионы, фашисты, диверсанты".
        Чувство благодарности коммунистической партии, неразрывное с чувством благодарности к товарищу Сталину, в этом собрании все время было связано с бдительностью. Это не было сентиментальное чувство, это было чувство революционеров, творящих величайшую эпоху в человеческой истории. И это не была любовь размягченных сердец, это была любовь мужественных борцов за дело человечества.
        И поэтому нельзя было измерить бурю в выражении этой любви, когда Славнова предложила:
        "Я предлагаю кандидатуру самого лучшего, самого любимого нами человека, вождя, друга и учителя - товарища Сталина".
        Так на Электрозаводе имени Куйбышева пришел и как будто остановился этот непередаваемый в своем значение момент. После Славновой говорили многие, так же выразительно и так же ярко и искренно, и их слова выражали также какие-то незначительные доли общего чувства и общей мысли.
        - Там, где было трудно, где революция висела на волоске, товарищ Сталин организовал нашу победу.
        - Товарищ Сталин - это воплощение большевистской партии, это наше знамя, под которым мы побеждали и будем побеждать.
         - Все здесь присутствующие влачили бы жалкое существование, а теперь наш труд дело чести, доблести и геройства!
        - У нас нет эксплоатации, у нас нет черного дня, нет страха за будущее!
        Не было в истории человечества, не было в истории ни одного народа за все тысячелетия жизни людей, не было никогда такого единодушного, такого горячего, такого разумного и такого всемирного чувства, так глубоко оправданного великими победами людей, как этот момент избирательной советской кампании. И поэтому так сильно прозвучали скупые слова официального постановления:
        - Общее собрание рабочих, служащих, инженеров, техников, коммунистов и комсомольцев Электрокомбината имени Куйбышева постановило выдвинуть кандидатом в члены Совета Союза Верховного Совета СССР по Сталинскому избирательному округу города Москвы Сталина, Иосифа Виссарионовича, - великого вождя трудящихся всего мира, организатора социалистических побед.
        А. Макаренко.  
       ИЗВЕСТИЯ   21.10.1937.


        ЖИЗНЬ, КАК ОНА ЕСТЬ
       
        Что же это такое? Что случилось с людьми? Как рассказать об этом, чтобы все, все донести до газетного листа и не нарушить случайным напыщенным словом простую, великую правду этого дня? Как будто люди переродились. Как будто ушли в далекое прошлое все мимолетные повседневные огорчения, неизбежные в жизни, в быту каждого человека. Как будто характеры переменились, брюзга стал романтиком, старики обрели юность, немощные-силу, неопытные-мудрость и знание жизни.
        Но к чему растроганные предисловия? Вперед, в город, в жизнь, в гущу событий. Там все будет ясно и без пространных объяснений. Вот площадь в городе - площадь Журавлева. Ночь. Подъезд 19-го избирательного участка в округе, где баллотируется кандидатура Сталина. Люди, стоящие с 4 часов ночи. Почему они пришли так рано? Ведь впереди - 18 часов. Каждый успеет опустить в урну конверт с именами избранников, это - дело нескольких минут. Нет, люди просыпались ночью, одевались наспех, приходили сюда. Кто эти люди? Рабочие. Домохозяйки. Люди в картузах и в фетровых шляпах. Чернорабочие и научные работники. Юноши и старики. Все чувствуют одно и то же.
        В 5 часов из участка вышли приветливые люди, поздравили всех с праздником, пригласили войти внутрь: на улице холодно. Одного из пришедших подхватили под руки, он был стар и немощен, его почти не было видно из-под воротника шубы. Он всем кивал головой и улыбался.
        В 5 часов 55 минут в первую комнату внесли микрофон. Поэт Александр Жаров, ведущий передачу по радио, в последний раз просматривал ее план. Смущенно улыбающиеся люди уговаривали не торопиться группу первых избирателей, готовых прорваться в комнату. Какая-то женщина расплакалась, ей показалось, что она оставила дома паспорт и ей не придется первой опустить в урну конверт с бюллетенями. Паспорт отыскался, она успокоилась, вытерла слезы, улыбнулась.
       Надежда Иосифовна Усатюк, домохозяйка, стояла в первом ряду, лицо ее было серьезно, она не могла справиться с собой, она не хотела нарушать порядок, но инстинктивно подвигалась ближе к столам, на которых лежали бюллетени.
        Столы покрыты красным. На шестах возле столов крупные надписи: "Стол справок", "Председатель избирательной комиссии Юряев". Дальше - алфавитные группы. Стол "АБВ". Стол "ГДЕЖЗИ". Шесть таких столов.
        В 6 утра все пришло в движение. Нестройный гул голосов донесся из дальних помещений, где стояли уже сотни людей. Председатель избирательной комиссии 19-го участка Юряев сказал в микрофон:
        - Внимание! Говорит 19-й избирательный участок Сталинского избирательного округа. На Спасской башне часы бьют шесть. Товарищи избиратели, прошу приступить в голосованию.
        Люди, стоявшие с поздней ночи, бросились к столам. Через несколько секунд товарищ Горелов вошел в кабину. Вот у него в руках бумажный конверт. Молодой еще человек, он хотел бы положить в этот конверт историю своей жизни, рассказать о том, как страна год за годом растила его, как она сделала его тем, что он есть, как партия воспитала в нем лучшие человеческие качества - волю к борьбе, преданность своему классу, готовность пожертвовать собой за дело народа. Все это он хотел бы написать и запечатать в конверт. Но этого не нужно. Есть одно имя, в котором воплотились чувства, волнующие молодого человека. Товарищ Горелов берет тонкий листок бумаги с именем Сталина. Это имя расскажет все. Горелов присоединяет к первому бюллетеню второй - с именем Булганина и выходит из кабины. Опускает конверт в избирательную урну. И... остается на некоторое время здесь, в этом доме. Он не может уйти сразу, он счастлив, он не хочет сразу возвращаться домой. Новые и новые конверты опускаются в урну, все смотрят весело друг на друга и не могут, не могут расстаться.
        Муж и жена пришли с фотоаппаратом. Муж снял жену возле стола с бюллетенями. Жена сняла мужа; возле избирательной урны. Ушли, довольные удачей. Тоже - память. Тоже - на всю жизнь. Мать пришла с мальчуганом лет восьми. Мать поздравили с праздником. У мальчугана спросили шутя:
        - За кого голосовал?
        - За Ленина и Сталина.
        Он был прав, этот мальчик. Здесь голосовали за Ленина и Сталина, за партию большевиков.
        Так было во всех 110 избирательных участках этого округа. Это был праздник. Рабочие Электрозавода, завода "Мастяжарт", заводов им. Фрунзе, им. Лепсе, фабрики им. Балакирева ходили радостные, возбужденные, будто у каждого были именины, будто весь народ был именинником. В больницах, в родильных домах к избирательным урнам шли все, кто мог двигаться. Во всех избирательных участках Измайлова в 6 часов утра зажжены были елки. В 39-м участке на Соколиной горе вертелась на улице карусель.
        В 85-м участке на Нижнее-Красносельской улице в 6 ч. 30 м. утра сменилась в детской комнате вторая очередь малышей, ожидавших родителей. За столиками сидели девочки и мальчики, играли. Это было похоже на обычный семейный дом. Выборы стали на 18 часов неотъемлемой частью человеческого существования со всем его теплом, детскими играми, с материнской заботой о малышах. В залах ожидания стояли букеты с живыми цветами. Это была наша жизнь, как она есть.
       Евг. Кригер.
      ИЗВЕСТИЯ  13.12.1937.